Но помня слова Ратфорда о предосудительной связи патрульных старого лагеря с желающими странного сексуально неудовлетворёнными заключёнными, топал я аккуратно, слегка пригибаясь. И, кроме как на мостах, по обочине, укрываясь в высокой траве, отслеживал дорогу. И вот на одном из мостов показалась троица с хорошо заметным издали красным цветом шмоток. Цветовая дифференциация штанов в деле, что забавно, но попадаться этим патрульным мне неохота. При этом, наблюдение из зарослей травы показало, что эти типы то ли тоже нахлобучены, то ли по жизни отвественные ребята. То есть, двигались медленно, держали оружие наготове, оглядывали обочину пристально. Один из них на моих глазах стрельнул из арбалета по излишне приблизившемуся шершню. Причём попал, а шершень от этого попадания плюхнулся в речную воду. Над мелководьем речки эти жутковатые гибриды слепня и стрекозла и летали.

В общем, вариант сныкаться в траве от патруля и пропустить их мимо смотрелся бледно. Вероятность получить арбалетный болт в жопу выходил неприятно велик. Причём в жопу — это если повезёт, хотя в жопу такое везение! В общем, надо было либо удаляться от дороги, либо встречаться с этим патрулём. Либо что-то придумать, чем я и занялся. А через минуту — аккуратно пошуршал травой к мосту. Поразглядывал округу, примерился и заныкался под мост: живности там не было, а тролли в Готике если под мостами и водились, то точно не под этим, над узкой (хоть и быстрой) речушкой-притоком. Ну и патруль этот с моста не свешивался, под них не заглядывал, мониторя обочины дороги.

Правда, двигались еле-еле, паразиты: я четверть часа под мостом провёл, издёргался, выискивая покушающихся на меня жрунов, которых, к счастью, не было. Но, главное, уже стал беспокоится, не случилось ли с этими патрульными деятелями чего-то нехорошего а то и противоестественного? Ну реально, сижу четверть часа, и сколько мне ещё журчанием насаждаться? До вечера?

В общем, может, и глупость, но решил проверить. Аккуратно уцепился за порожек моста, подтянулся… и ме-е-едленнно стал опускаться: башка одного из патрульных чётко увиделась на мосту, под которым я прятался, а что на мой “плюх” на мелководье не отреагируют — не верится совсем. Так что медленно опустился, покачался, спрыгнул на бережок, к счастью практически без звука. Выдохнул, приготовился ждать, и тут в меня тычется что-то. Я повёл себя не слишком разумно, но тут объяснение только то, что окрестности за опасность, здесь и сейчас, не воспринимал, сосредоточившись на патруле. В общем, отмахиваюсь рукой и чую холодную такую, с гладкой чешуёй… Обернулся я за секунду и вижу: из воды высовывается башка на длинной шее. Башка… ну вообще, особых опасений “на вид” вроде как не вызывает. Очень похожа на крокодила Гену из мультика, в смысле, добродушная такая, с улыбочкой, пучеглазыми добрыми глазами. И даже менее хищная, чем у мультяшного крокодила: такая, более плоская и гладкая, полукруглая с морды. Вот только башка эта — сантиметров семьдесят, а то и побольше длинной. Из воды, откуда она высунулась на длинной шее — торчат несколько весьма здоровых и злостных шипов, несомненно, крепящихся к телу башки. А лапы, активно работающие, чтобы удерживать башку на месте, снабжены крайне неприятными на вид, даже сквозь воду, когтями. Изогнутыми, заострёнными, и здоровыми такими!

В общем, что это за “крокодил Гена”, я вроде как понял, но додумать не успел. Отпихнутая пасть укоризненно похлопала добрыми глазами и разверзлась. И мне как-то стало не до бестиария Готики. Потому что пасть была здоровая, усеянная множеством острых, крючковатых зубов. И явно нацелилась на меня, несомненно, стремясь познакомить со своим богатым внутренним миром.

Положение было ни черта не радостным и, выбирая между потенциальной опасностью от патрульных и реальной — от луркера (а был это, несомненно луркер, ящер-амфибия, обитатель мелководья в Хоринисе), я выбрал очевидное. Воевать с этим ящером под мостом у меня не было совершенно никакого желания: здоровый, сволочь, даже в игрушке — крайне неприятный противник. Не говоря о том, что потенциальная схватка привлечёт патрульных, и я окажусь в положении, когда меня “поймали”, так ещё и вымотанный схваткой. Это если повезёт, и я с луркером справлюсь, что совершенно не факт.

Так что подпрыгнул я, оттолкнувшись от свёдшего на носу глаза от подобного хамства луркера, ухватился за край моста, и с радостным воплем “здрасти!” выскочил на мост. Под ноги офигевшим, с выпученными глазами и отвисшими челюстями патрульным. Впрочем, немая сцена продлилась недолго: через несколько секунд сзади раздался громоподобный плюх, и в брызгах воды появился луркер, зацепившийся за мост когтистыми лапами. Деловито на него взбирающийся, явно намеренный со мной рассчитаться за оскорбление действием. Патрульные, окаченные брызгами, начали обтекать уже и в прямом смысле, но от ступора отошли, хватаясь за клинки. А я понял, что совершенно лишний на этом празднике жизни. Перекатился, вскочил на ноги и, не разгибаясь, втопил по дороге к Старому Лагерю. Делая вид, что прогуливаюсь и вереща на бегу:

— Доброй охоты, почтенные стражи Старого Лагеря! Пусть Иннос благословит ваше оружие! За Гомеза-а-а!!!

В ответ мне послышались недооформленные вопли матерного содержания, но патрульным явно было не до меня: беглый взгляд показал, что они упорно гвоздят недовольного луркера мечами, без внятного результата. А сам ящер-амфибия отвешивает им тумаки лапами, выкинув одного из стражников с моста. В общем, ребятам и без меня весело, гнаться не будут, да и не догонят, если что.

В общем — удачно получилось, довольно шествовал я по дороге из жёлтого кирпича… Ну, точнее, из желтоватого гранита, но прямоугольной формы, да и в целом звучит символичнее. Претензии ко мне эти достойные урки… в принципе, могут иметь, факт. Но альтернатива выглядела неприятнее, да и в целом задержаться в Старом лагере и интегрироваться в бандитский социум… Не слишком хочется. Посмотрим по месту: мне почему-то кажется, что письмо магам огня даст мне некие бонусы.

Кстати, ориентироваться на игру и слова рекрутёра Нового лагеря тоже не слишком дальновидно. Но вот что я точно знаю — в Болотный лагерь я не ходок, не ходюн и даже не ходец. Наркоту, непременный атрибут этого достойного места, я не слишком уважаю. Даже против неё — ну в смысле, в себе любимом. Право других гробить себя и свою личность я оспаривать не намерен: они — взрослые разумные, а я — не политикан или мент.

Под такие размышления я топал и топал. Патрулей, луркеров, шершней и даже ментов мне не попадалось, так что дотопал я до окрестностей Старого лагеря. Который заметно отличался от того, то было в игрушке: стены каменные, а не из непонятной фигни-текстуры. Поселение за этими стенами, не менее четырёхметровой высоты, а судя по проёму-воротам — двухметровой толщины, в несколько раз побольше, чем было в игрушке. Что занятно, в окрестностях стен была куча малозаметных, но многочисленных развалин. То есть, до падения барьера то, что было сейчас Старым лагерем, являлось крепостью, а население обитало за стеной.

Правда, сейчас предстоял напрягающий момент: в просторном проёме ворот отчётливо виднелись пара фигур стражей, не менее отчётливо на меня уставившихся. Так что подходил я к входу готовый к тому, что возможно, придётся бить или бежать. Притворяться мёртвым в данном случае точно не поможет.

— Ты кто такой? Из воров Нового лагеря? — грозным дискантом, не вяжущимся со зверской, заросшей щитиной мордой, поинтересовался один из стражей.

— Да ты совсем нюх потерял, Шото, — лениво протянул второй. — Ну какой он вор? Одежда хуже рудокопа, её даже мясной жук прогрызёт. Ни лука, ни арбалета. Рожа ошалевшая и растерянная. И что из него за вор?