– Я говорила, что Рокотов тебе не пара? – ворвавшись в комнату, воскликнула Марина, моя соседка по общежитию.
– Говорила, – оторвавшись от конспекта, устало ответила я.
– Вот тебе доказательства, что твой порядочный Тёмочка – на самом деле кобель, каких свет не видывал, – скривилась она, швырнув на стол стопку фотографий. Да ещё каких!
Сердце болезненно сжалось в груди.
– А ты сегодня хорошо подготовилась к разговору, основательно так, со вкусом.
– Я просто не могу смотреть на то, как Рокотов дурит тебе голову, – фыркнула Марина, потянувшись за фотографиями, и солнечный свет из окна упал на одну из них, выхватив татуировку кошки на спине девушки, такую же, как у соседки.
В глазах потемнело, а к горлу подкатил горький ком.
– Не могла смотреть, поэтому бросилась доказывать, что права?
Пролог
– Я говорила, что Рокотов тебе не пара? – ворвавшись в комнату, с порога воскликнула Марина, моя подруга и соседка по общежитию.
– Говорила, – оторвавшись от конспекта, устало ответила я. – К тому же неоднократно.
Оставался последний экзамен и… Свобода! Причём не только от занятий, но и от Марины, с её навязчивой идеей.
– Вот тебе доказательства, что твой порядочный Тёмочка – кобель, каких свет не видывал, – скривилась она, швырнув на стол стопку фотографий. Да ещё каких!
Сердце болезненно сжалось в груди. Не узнать Рокотова было невозможно. Тем более фотограф постарался на славу, Будто фотосессия проходила в студии. Вот только я знала, что это не так.
До боли знакомая обстановка в спальне Артёма сразу же бросилась в глаза. Особенно картина, нарисованная мною и висевшая над кроватью. Высокий берег реки, зелёная трава, раскидистая ива… Это было наше место, где мы часто проводили вечера, любуясь звёздами и слушая плеск набегавшей на берег волны. Такое не спутаешь при всём желании.
– Вижу, ты сегодня хорошо подготовилась к разговору, – собственный голос казался чужим и надломленным. – Основательно так, со вкусом.
Хотелось выпустить на волю эмоции, чтобы оплакать рухнувшие мечты. Но я держалась, цепляясь за призрачную надежду, что это просто чей-то розыгрыш. Да, жестокий, но не имеющий под собой никаких оснований.
На протяжении пяти месяцев, которые мы встречались с Артёмом, подруга твердила, что он мне не пара, явно подразумевая обратное. Это я не подходила Рокотову. Хотя так думала не только она. Все знакомые делали ставки, как быстро Артём наиграется со мной и бросит.
Приехавшая из провинции серая мышка не может встречаться с видным и обеспеченным парнем. А мы встречались. И даже больше: мы с Артёмом любили друг друга. Вернее, как выяснилось, любила только я, а он…
– Я просто не могу смотреть на то, как Рокотов дурит тебе голову, – фыркнула Марина, потянувшись за фотографиями, и солнечный свет из окна упал на одну из них, выхватив татуировку выгнувшейся маленькой кошки на спине девушки, сидевшей на коленях любимого.
О, нет, пожалуйста, только не это…
В глазах потемнело, а к горлу подкатил горький ком, и желудок отозвался усилившимися спазмами. Утренняя тошнота снова дала о себе знать, вернувшись с удвоенной силой. Но протяжный сиплый вдох, который я с трудом протолкнула через горло, ослабил позывы, насыщая лёгкие кислородом и приводя мысли в порядок.
Я бы вряд ли обратила внимание на такую мелочь, как маленькая татуировка, набитая на спине у девушки, учитывая всё остальное, если бы… Если бы не видела её каждое утро.
Марина любила спать в шёлковых сорочках с тонкими бретельками, так что эту представительницу кошачьих на её лопатке, я изучила досконально.
– Не могла смотреть, поэтому, как верная подруга, не щадя себя, бросилась доказывать, что права? – усмехнулась, выхватывая фотографии из её цепких пальцев.
– Ты о чём? – наигранно удивилась она, захлопав глазами.
Да, играть Марина умела. Этого у неё не отнять.
– Не о чём, а о ком. О тебе, Марин. Хорошо смотришься на Рокотове.
Скинув фотки в сумку, я сдёрнула с вешалки куртку и направилась к выходу, собираясь посмотреть Артёму в глаза. Сама. Лично. Убедиться в том, что вся эта мерзость – глупый розыгрыш, чтобы нас поссорить, но никак не правда. Умельцев и разных программ сейчас хватает. Слепят коллаж так, что не отличишь от настоящей фотографии. А вот эмоции редко получается скрыть.
– Что ты такое говоришь, Сонь? – возмутилась подруга, но нездоровый румянец, разлившийся по щекам, подтвердил моё предположение. Нервничает. Значит, виновата. Пожив с ней бок о бок в одной комнате столько времени, я неплохо её изучила. Вот и результат. – Я, можно сказать, спасла тебя. А ты… неблагодарная!
– От чего спасла? От счастливой семейной жизни? – резко обернувшись, воскликнула я, сжимая кулаки, и Марина нерешительно остановилась, не дойдя до порога. Боялась. И правильно делала. Я редко выходила из себя, но когда допекали…
– Не я, так другая, – скривилась она, сбрасывая маску лучшей подруги. – Он не пропускал ни одной юбки, когда ты не видела.
Скрестив руки на груди и поджав накачанные губы, она напомнила мне утку, которую очень захотелось ощипать.
*****
– Какой ты была стервой, Белкина, такой и осталась. А я ведь верила, что можешь измениться, если дать шанс. Наивная дура. С самого детского сада прикрывала тебя, помогая во всём, а ты…
– Да, да, да, а я – дрянь неблагодарная, – заорала предательница, брызгая слюной, пришлось отступить на шаг, морщась от отвращения. Вот она, настоящая Марина – истеричная эгоистка, а не та милая девушка, которой обычно притворялась. – Довольна? Наконец-то Рокотов понял, что ошибся с выбором.