Ведьмак тронул шпорой бок кобылы. Плотва подняла голову, раздула ноздри, словно и она наслаждалась запахом моря, который нес ветер. Ускорив шаг, двинулась через дюны. К уже недалекому городу.

Город Керак, столица королевства с тем же названием, расположенный на обоих берегах самого низовья реки Адалатте, делился на три отдельные и сильно друг от друга отличающиеся части.

На левом берегу Адалатте размещались комплекс порта, доки и промышленно-торговый центр, включающий в себя верфи и мастерские наряду с цехами переработки, складами и пакгаузами, ярмарками и базарами.

Противоположный берег реки, район, известный как Пальмира, заполняли жилые дома и хаты бедноты и рабочего люда, дома и магазинчики мелких торговцев, бойни, мясные лавки, а также многочисленные оживающие лишь в сумерки кабаки и притоны, ибо Пальмира была также районом развлечений и запретных удовольствий. Геральт знал, что тут достаточно легко можно было и лишиться кошелька или же получить нож под ребро.

Дальше от моря, на левом берегу, за высоким забором из толстых бревен, находился собственно Керак, квартал узких улочек между домами богатых купцов и финансистов, с их конторами, банками, ломбардами, швейными и портняжными мастерскими, магазинами и магазинчиками. Располагались тут также и рестораны, и увеселительные заведения высшей категории – в том числе и те, что предлагали точно то же самое, что и в портовой Пальмире, но существенно дороже. Центром квартала являлась прямоугольная рыночная площадь, на которой красовались городская ратуша, театр, суд, таможня и дома местной элиты. Перед ратушей на постаменте стоял ужасно засранный чайками памятник основателю города, королю Осмику. Это было явное надувательство, приморский город существовал задолго до того, как Осмик прибыл сюда хрен пойми откуда.

Повыше, на холме, стоял королевский замок и дворец, по форме и облику достаточно нетипичный, ибо представлял собой бывший храм, перестроенный и надстроенный после того, как был покинут жрецами, раздосадованными полным отсутствием интереса со стороны населения. От храма осталась даже кампанила, то бишь колокольня с большим колоколом, в каковой правящий ныне в Кераке король Белогун повелел бить ежедневно в полдень и – очевидно, назло подданным – в полночь.

Удар колокола раздался в тот момент, когда ведьмак миновал первые халупы Пальмиры.

Пальмира воняла рыбой, стиркой и дешевыми забегаловками, толчея на улицах была чудовищной, проехать район стоило ведьмаку кучу времени и терпения. Выдохнул он, лишь когда добрался до моста и переехал на левый берег Адалатте. Вода смердела и несла шапки плотной пены, побочный результат работы кожевенной мастерской, стоящей выше по течению. Отсюда уже недалеко было до дороги, ведущей к окруженному забором городу.

Он оставил лошадь в конюшнях, не доезжая до города, оплатив два дня вперед и добавив конюху чаевые, чтобы гарантировать Плотве приличное обращение. Направился в сторону сторожевой башни. Попасть в Керак можно было лишь через башню, подвергнувшись проверке и сопровождающим ее малоприятным процедурам. Ведьмака слегка раздражала неизбежность этого, но он понимал цель проверки – жителей города за забором не прельщала мысль о визитах гостей из портовой Пальмиры, особенно сходящих там на сушу моряков из дальних стран.

Он вошел в сторожевую башню, деревянное строение, выполненное в виде сруба. Там, как он знал, располагалась и кордегардия. Думал, что знает, что его ждет. Ошибался.

За свою жизнь он побывал во многих караулках. Маленьких, средних и больших, в ближних частях света и весьма далеких, в регионах, цивилизованных полностью, отчасти или вовсе никак. Все кордегардии в мире воняли затхлостью, потом, кожей и мочой, а также боевым железом и смазкой для него. То же самое было и в кордегардии Керака. А точнее, было бы, если бы классических запахов караулки не глушил тяжелый, душащий, заполняющий весь объем до потолка запах пердежа. В меню гарнизона здешней кордегардии, сомнений быть не могло, преобладали стручковые зернобобовые культуры, такие как горох, бобы и цветная фасоль.

А гарнизон при этом был полностью женским. Состоял из шести дам. Сидящих за столом и поглощенных полуденным приемом пищи. Все леди жадно хлебали из глиняных мисок что-то, плавающее в жидком паприковом соусе.

Самая высокая из стражниц, видимо, комендантша, оттолкнула от себя миску, встала. Геральт, всегда считавший, что некрасивых женщин не бывает, внезапно оказался вынужден пересмотреть свои взгляды.

– Оружие на лавку!

Как и все присутствующие, стражница была острижена под ноль. Волосы успели уже немного отрасти, так что лысую голову покрывала неряшливая щетина. Из-под расстегнутого жилета и полурасстегнутой рубашки видны были кубики мышц живота, сильно напоминавшие огромный шнурованный батон ветчины. Бицепсы же стражницы, если не отходить от мясницких аналогий, имели размеры кабаньих окороков.

– Оружие на лавку клади! – повторила она. – Оглох?

Одна из ее подчиненных, все еще склоняющаяся над миской, чуть приподнялась и пёрнула, громко и протяжно. Ее подруги загоготали. Геральт обмахнулся перчаткой. Стражница смотрела на его мечи.

– Эй, девочки! Ну-ка подойдите!

«Девочки» встали с видимой неохотой, потягиваясь. Все они, как заметил Геральт, были одеты в стиле достаточно свободном; главное же, что просторная одежда позволяла хвастаться мускулатурой. На одной, к примеру, были короткие кожаные штаны, причем штанины пришлось распороть по швам, чтобы поместились бедра. А от талии и выше основную часть ее одежды составляли перекрещивающиеся ремни.

– Ведьмак, – констатировала она. – Два меча. Стальной и серебряный.

Другая, как и прочие высокая и широкоплечая, приблизилась, бесцеремонным жестом раздвинула рубашку Геральта, поймала серебряную цепочку, вытащила медальон.

– Знак у него есть, – подтвердила в итоге. – На знаке волк, с зубами оскаленными. Выходит, и впрямь ведьмак. Пропускаем?

– Инструкция не запрещает. Мечи сдал…

– Вот именно. – Геральт спокойным голосом включился в разговор. – Сдал. Оба будут, я полагаю, в охраняемом депозите? С возвратом по расписке? Которую я сейчас и получу?