В этот момент Кадзутоси ощутил волну сожаления. Однако он не считал ошибкой мстить мне. Он просто понял, что ему нужна была помощь большего числа людей.

Четверо головорезов упали без сознания даже не успев напасть на меня.

— Теперь твоя очередь, — сказал я, глядя Кадзутоси в глаза. Мой взгляд был холодным и расчётливым, как у мясника, оценивающего кусок мяса на разделочной доске.

Я спокойно спросил:

— Что выберешь — сломанную ногу или руку? Или, может быть, предпочитаешь смерть? Я могу устроить и это.

Он понял, что я не шучу.

Кадзутоси осознал серьёзность ситуации. Впервые в жизни он увидел в чьих-то глазах истинное, неприкрытое намерение убить.

— Ты… Ты… Держись подальше… — испугался Кадзутоси и начал пятиться, стараясь увеличить расстояние между нами. Но за его спиной была лестница и главная дверь виллы.

Внезапно он повернулся к Линако, которая стояла неподалеку, и закричал:

— Маленькая шлюшка! Этот твой дикий мужчина хочет переломать ноги твоему отцу! Ты что, не собираешься его остановить?

Едва он закончил говорить, как я схватил его за подбородок, словно стальными плоскогубцами.

Мой голос, ледяной и безжалостный, пронзил его уши:

— Твой рот ужасно воняет. Может, сначала отрезать тебе язык, засунуть его обратно и зашить рот? Когда проголодаешься, будешь есть свой собственный язык… Как тебе такая идея?

Лицо Кадзутоси побледнело от страха, глаза широко раскрылись. Он не двигался, понимая, что от любого сопротивления я ещё сильнее сожму руку, причиняя ему боль.

В этот момент Линако, стоявшая у двери, медленно подняла голову. В прекрасных глазах девушки, которые раньше казались пустыми, наконец, появился блеск. Она посмотрела на меня и перевела взгляд на Кадзутоси с непередаваемой гаммой эмоций. Он дрожал от страха.

Она тихо сказала:

— Синдзиро-сан, отпусти его, не пугай его больше…

Её голос был не таким холодным и безразличным, как обычно. В этих словах было что-то успокаивающее мой гнев.

Она слишком похожа на этого человека…

Я отпустил Кадзутоси руку, и он испуганно отступил в сторону. Было видно, что ему больно. Он смотрел на меня, тяжело дыша.

— Папа, ты пришёл из-за Чикару, верно? Он предоставил тебе этих людей, — спокойно спросила Линако, глядя на Кадзутоси.

На лице Кадзутоси появилась злоба, и он с ненавистью посмотрел на меня:

— Ну и что, если так! Господин Чикару помогает мне избавиться от этого ублюдка! Этот засранец хочет разграбить активы нашей семьи. Я никогда на это не соглашусь!

— Папа… — Линако воскликнула с болью в глазах. — Папа, разве ты не понимаешь, что семья Чикару просто использует тебя? Папа… Пожалуйста, очнись! Чикару вовсе не тот, за кого ты его принимаешь!

— Чушь! — взревел Кадзутоси. — Ты маленькая шлюшка! Не притворяйся, будто у тебя добрые намерения! Не думай, что я поверю только потому, что ты называешь меня «папой»! Я должен быть законным преемником наследства, а не ты!

Линако ослабела, и если бы не поддержка Ваками, упала бы. Её лицо становилось всё бледнее, она не смогла сдержать слёз.

— Папа… Как ты можешь так думать… Она моя бабушка, твоя мать…

— А что мне ещё думать?! Я хочу, чтобы ты вышла замуж за господина Чикару, но ты тысячу раз отказывалась! И ты настолько стыдишься, что хочешь покончить с собой?

Дыхание Линако стало тяжёлым. Слезы лились из ее глаз, как вода из прорвавшейся плотины, и падали на землю.

Линако закрыла лицо руками и зарыдала, и рыдания заглушили слова, которые она произносила.

— Ты не пришёл домой, когда мама умерла, потому что был занят своими любовницами. Когда бабушка умерла, ты дождался её похорон, чтобы спросить о наследстве. Как бабушка могла оставить тебе наследство… — Линако посмотрела на Кадзутоси с болью. — Ты не понимаешь, что делаешь?

Лицо Кадзутоси стало зловещим, когда он холодно сказал:

— Я сделал всё это, потому что они меня вынудили! Если бы не две женщины, которым уже давно пора умереть, мне бы пришлось выпрашивать у них деньги?! Почему я получил такую маленькую сумму за акции компании? Я единственный мужчина в семье, разве не я должен принимать решения? Такая, как ты, умеет только находить оправдания!

Мне было очень тяжело это слушать. Как у такой замечательной женщины, как Линако, мог быть такой ужасный отец?