Маюми тут же прикрыла рот рукой, уставилась на меня и прошептала:

— Наконец-то я понимаю, почему директор Кацумото так решительно возражал против твоего увольнения. Оказывается, тебя не уволить…

— Просто я серьёзный, ответственный и способный, — подмигнул я ей. — Маюми, не забудьте про премию в конце месяца. Я вернул шестьдесят четыре миллиона йен.

При упоминании об этом, огонь в сердце Маюми вспыхнул вновь. Она холодно фыркнула и больше не обращала на меня внимания. Пододвинув стул к кровати, она села и замолчала.

Ваками, которая разбирала вещи в углу, вздохнула, глядя на нас.

Была уже полночь. Ваками долго колебалась, прежде чем решила вернутся на виллу. В конце концов, кто-то должен был присматривать за домом и выполнять работу по хозяйству.

В палате, кроме спящей Линако, были только я и Маюми. Мы сидели по разные стороны кровати и молчали.

Прошло немного времени, и Маюми не смогла вынести гнетущей тишины:

— Как ты женился на Линако? Она никогда не упоминала об этом.

— Мы собирались держать это в секрете. Надеюсь, что ты никому не расскажешь, — ответил я.

— Я не сплетница. Для меня Линако как сестра, — недовольно сказала Маюми. — Ты внезапно появился и стал её мужем. Ты использовал какое-то мошенничество?

Я рассмеялся:

— Судя по словам Ваками, вы знаете друг друга с юности. Ты должна знать её лучше, чем я.

— Это верно, — согласилась Маюми. — Когда я была молода, мне помогала бабушка Линако. Я никому не позволю причинить Линако вред!

Я проигнорировал её настороженный взгляд и продолжил:

— У нас с ней были свои причины пожениться, это не твоё дело, — сказал я.

Маюми стиснула зубы:

— Если не хочешь говорить, не надо. Не думай, что я не могу управлять тобой только потому, что ты муж Линако. Я всё ещё твой начальник!

— Всё, что я делаю — это играю в игры и болтаю с коллегами женщинами. Мой тебе совет: не доставляй мне хлопот, тогда и я не буду тебя беспокоить, — покачав головой я встал. — Уже поздно, у меня завтра дела. Маюми, если хочешь, я могу подвезти тебя домой. Если останешься, смотри, не простудись, — странно улыбнувшись, я посмотрел на Линако и вышел из комнаты, не оборачиваясь.

Ночью на ярко освещенной вилле семьи Чикару охранники патрулировали территорию.

В относительно полутёмной комнате Чикару сидел у стойки бара. Он взял бокал и несколько раз покрутил его, прежде чем услышал стук в дверь. Обучение в Европе, заставило его забыть традиции предков.

— Войдите, — нахмурившись, сказал Чикару.

В комнату радостно вошёл Большой Бонсю в футболке, которую стирали до потери цвета, и в дырявых джинсах. Его борода выглядела так, словно её не брили неделями, а запах тела чувствовался издалека.

— Сколько раз я тебе говорил, что дверь — это произведение искусства. Если хочешь войти, просто крикни, — сказал Чикару, чувствуя себя беспомощным перед своим подчинённым.

Большой Бонсю рассмеялся и ответил:

— Я был слишком взволнован и забыл об этом.

— Ты никогда не вспоминал об этом раньше, — сердито посмотрел на него Чикару.

Настроение Большого Бонсю испортилось, и он подсознательно почесал свою маслянистую голову:

— Чикару-сан, вы знаете, что я видел сегодня?

Чикару подошёл к окну и сказал:

— Не ходи вокруг да около.

— Вы такой невесёлый, неудивительно, что вы не можете подцепить ту маленькую девочку Линако, — пробормотал Большой Бонсю, затем сказал. — Кадзутоси приходил в гости, он попросил помощи разобраться с Синдзиро. Я одолжил ему пять наших бойцов. Неожиданно Синдзиро в одиночку уложил этих пятерых. Этого Кадзутоси снова выбросили в мусорный бак! Вам не кажется это забавным, Чикару-сан? Ха-ха! Это его тесть, и он дважды выбрасывал его в помои!

Чикару покрутил в руке бокал, на мгновение задумался и сказал:

— Похоже, этот Синдзиро действительно непростой. Жаль, что о нём так мало информации, его слишком трудно понять.

Большой Бонсю произнёс насмешливую фразу:

— Не может быть, чтобы Чикару-сан боялся, верно?

— Боюсь? — Чикару холодно улыбнулся. — Всё, что он умеет делать, это наносить удары и молоть языком. С чего бы мне его бояться?

— Тогда как насчёт того, чтобы я пошёл и разобрался с ним сейчас? Я слышал, что движения были очень быстрыми, у меня прямо руки чешутся, — взволнованно сказал Большой Бонсю.