— Все хорошо, — ответил я, улыбаясь, и понимая, что мне сейчас хорошо как никогда.

— Я собираюсь на могильники, — тихо проговорила Хария, решив сменить направление разговора. — Попробую поговорить со служителями смерти. Выйдя из башни, я чувствую себя голой, и если вы не будете таить на меня обиду, то я покину вас прямо сейчас.

Тишина вновь настала у костра, все понимали, что это может быть опасно, но идти с Харией к служителям смерти нельзя. Это только её путь, как и Сиры, и, особенно, Арии. Которая, впрочем, очень сильно рассчитывала на моё плече, но к ее неудовольствию я отказался остаться при дворе.

Я хотел насладиться свободой. И потому после того как глава города провел по моей груди артефактом, что, словно тысячи игл, мгновенно выбил цифру 55, я подхватил мешочек с золотом и пошел обратно в город, оставив у костра своих друзей.

— Свобода, — улыбнулся я, идя по ночным улицам и зная, что позади меня идет пятерка воинов Махшуда, провожая меня до харчевни.

Но за мной следили и иные люди, и не только воры и бандиты, на перекрестке двух дорог меня ждала группа стариков, детей и женщин.

— Зверь по имени Рык, — обратился ко мне один из мужчин с явной сединой в своей бороде. — Не сочти за просьбу или обузу, но мы хотели бы поговорить с тобой.

— Мы подходили к Арии, — вышла вперед девушка и слегка поклонилась мне. — Мы хотим знать, как умерли наши мужья, отцы и дети, Ария нам не ответила.

— Они умерли достойно, — прорычал я угрожающе и шагнул вперед, от чего толпа расступилась передо мной. — А если кто посмеет сказать иное, я вырву ему горло голыми руками. Они достойные воины, которыми стоит гордиться, я горжусь тем, что спустился с ними в башню и бился плечом к плечу.

Быстрой походкой я пошел дальше, понимая, что именно такой ответ я должен был дать, стоило попросить своих друзей отвечать также. Не смотря на то, что жалости к проходчикам я не испытываю, они умерли и это уже не исправить, так зачем клеймить их и их семьи ублюдками, уродами и трусами? Зачем? Пусть спят спокойно в ином мире, так будет правильно, все, что случилось в башне, пусть и остается именно там.

Больше меня никто не останавливал до самой харчевни, у которой уже стоял воин Махшуда. Огромный хозяин в кожаном переднике хмуро смотрел на меня, а я вынул золотую монету из кошелька и протянул ему на крыльце заведения.

— Платы не требуется. Я ждал Махшуда, но рад и его другу, — отодвинул мою руку мужчина. — Твоя комната подготовлена, никто не побеспокоит. Что-нибудь еще требуется?

— Помыться, две простыни, полотенце и бочку вина, — не убирая руку, проговорил я, и трактирщик все же принял монету.

В харчевне была куча народа, но при моем появлении все замолчали и, кажется, замерли на месте, а я прошел за хозяином во внутренний двор. Сидя на камне, я наблюдал как в огромное корыто наливают воду, а рядом сидящий со мной Бахор, хозяин этой гостиницы, молчаливо подливал мне вино и руководил слугами, заодно отпугивая любопытных. Кружка с вином постоянно пустела, а я молчаливо смотрел на луну, затем вновь опустошал кружку, а Бахор наливал вновь. Разговор не ладился, да и сам хозяин харчевни и гостиницы понимал, что говорить о погоде, урожае, и девушках со мной бесполезно. Он лишь спросил, нужна ли мне на ночь женщина, даже там, за углом, послышался женский смех, но я отказался. Не в эту ночь.

— Половина бочки, — тихо проговорил Бахор. — Впервые вижу, чтобы человек был способен на такое.

— А я и не человек, — усмехнулся я.

— А кто же тогда? — удивленно спросил Бахир.

— Зверь я. И не я в этом виноват, а жизнь, — с рычанием в голосе проговорил я, опустошая вино в кружке.

— Было страшно там? В башне?

— Было, — тихо проговорил я, вставая с камня и подходя к корыту. Такое чувство, что я впервые за вечность помылся в чистой воде, пусть и с какими-то травами. Пока я мылся, за мной наблюдали, скрываясь во тьме, из окон из забора, с крыши. Это были просто любопытные зеваки, пьяницы и девушки разных возрастов и профессий. Были даже воины, что хотели проверить меня в бою, хотя бы кулачном, но когда я скинул свою потрепанную одежду желающих со мной подраться или оказаться в постели поубавилось.

А я нисколько не стеснялся ни своей наготы, ни шрамов, которые, несмотря на лечение Харии, усыпали все тело. Мочалка из трав распалась за полминуты и мне подали новую, пожестче, и я начал тереть, пытаясь смыть с себя всю грязь и кровь. Кожа уже хрустела, а я все тер, зная, что мне не отмыться. В голове все задавались бесполезные вопросы о морали, крики умирающих и рычание тварей. А я все тер, тер и отмывал свое тело, словно пытаясь очистить свою душу.

— До крови дотер, — вдруг произнес Бахор, стоя у огромного корыта и протягивая мне два одеяла. — Давай вытирайся, я принес еще один бочонок вина, самое крепкое из того, что есть.

— Благодарю, — тихо ответил я, стоя в полный рост, освещаемый луной и тяжело дыша. В некоторых местах я натер мочалкой до крови и на серой простыне проявились кровавые разводы. Взял небольшой бочонок литров на десять я посмотрел на Бахира. — Комната готова?

— Да, она в отдельном доме, тебя никто не побеспокоит, — проговорил хозяин гостиницы, а я прильнул к бочонку.

Мне нужно было забыться расслабиться, я пил, пил и пил, а бочонок все не пустел, но вот он уже был опустошен на половину и я нетвердой походкой пошел в свою комнату в небольшом глиняном домике, в котором была всего лишь одна комната. В комнате был лишь сундук и огромная постель, как уточнил хозяин, она предназначалась для четверых. Я не стал интересоваться, зачем здесь кровать для четверых, но видя кучу благоухающих трав и тонкий запах духов догадался, что здесь ожидали своего часа как минимум две девушки. И Бахир, видя мое состояние, отменил свой подарок, за что я был ему благодарен. Я допил бочонок с вином, и передал его слугам, после чего положил под подушку свои верные ножи, посмотрел на свои руки, по которым струились цепи, потер свою печать на груди и рухнул на кровать, что, издав жалобный скрип, все же выдержала мою тушу. Сон быстро принял меня в свои ласковые объятия и я захрапел.