Асфальт мокрый, словно недавно прошел дождь, но нет, в Монтре и без этого повышенная влажность, тем более по весне, и мне это нравится. Удобно. И дышится легко. Я впервые решил приехать в северный город близ океана, и пока мне определенно все нравится.

Вдохнув мокрый, пропитанный не в ылившимся дождем воздух, я потихоньку отправляюсь к своему временному жилищу, ориентируясь больше на ощущения, чем на сам путь: из-за тумана, видимость сейчас не больше двадцати сантиметров, поэтому на дорогах так тихо. Кому захочется гулять, переживая о том, не врежешься ли ты в столб или в случайного прохожего?

Стоит зайти в сквер, что пересекает улицу, как туман немного рассеивается. Издалека казалось, что кроны деревьев потонули в густой молочной дымке, но тут, внутри, горят фонари. Их свет, играя и мерцая лучами, рассеивается в пелене, давая хоть небольшую, но видимость.

Силуэты кустов и деревьев создают тени на земле, и я даже торможу ненадолго, разглядывая их и попивая достаточно неплохо приготовленный раф, пока не замечаю вдалеке нечеткую фигуру человека. Буквально через несколько секунд я уже могу рассмотреть, что это, куда-то очень быстро идущий, высокий мужчина в черном распахнутом плаще, что развевается за ним по ветру. Он движется мне навстречу с недовольным выражением на бледном лице, но, не дойдя пары шагов, тормозит, заметив, что его левое запястье заискрило мягким, янтарным светом.

Бурчит что-то неясное, но явно ругательное, и трясет рукой, создавая прикольное свечение в темноте, а добившись того, что запястье потухло, вновь движется вперед. Но тут уже и я решаю, что пора действовать: чуть смещаюсь, выставляя плечо, как раз в тот миг, когда он оказывается рядом, и мы сталкиваемся. Из-за того, что я слишком сильно сжал стаканчик, раф чуть проливается, оставляя почти незаметные капли на его черном плаще, да на моей куртке.

— Смотри, куда несешься! — возмущаюсь, отпихивая его плечом, и с сожалением вздыхаю, разглядывая кофейное пятнышко. — Есть же глаза, будь добр ими пользоваться!

Мужик оборачивается, окидывая меня голубым недовольным взглядом, и, поведя длинным, прямым носом, лаконично отвечает:

— Иди на хуй.

Чудной чел, не дожидаясь от меня напутствий, отворачивается и летит дальше. Походу, опаздывает куда, а я же, спокойно допив кофе, потихоньку продолжаю путь дальше.

Квартира, как и ожидалось, встречает тишиной и отсутствием тумана. Это совсем скромная по меркам Монтре студия, зато в очень удобном для меня районе.

Скинув ботинки и перчатки, достаю из кармана бархатный мешочек, что спер у чудика, и, высыпав на ладонь содержимое, удивленно пялюсь на россыпь оранжевых, полупрозрачных камней. На кой кому-то с собой янтарь таскать? Бусы он, что ли, изготавливает? Эх, только кофе из-за него прол ил.

Ссыпав камни обратно и кинув мешочек на тумбочку, снимаю куртку и топаю мыть руки, как вдруг слышу грохот из комнаты.

Стоит выскочить из ванной, как я сразу вижу причину неестественного шума: за неприкрытым жалюзи окн ом, на подоконнике, стоит крупная, темная, человеческая фигура.

Неужели вышли?.. Но как?..

По коже проходит мороз, а на уме ничего, кроме мата к в адрес себя любимого . Когда спалился?

Успеваю вытащить из-за пояса пушку и снять предохранитель. Как раз в тот момент, когда и так слишком слабый сам по себе замок со щелчком открывается, и взломщик распахивает окно, тут же прыгая в квартиру.

А это… тот самый мужик из парка. Очень злой мужик. Я так охреневаю, что вместо того, чтобы выстрелить, делаю шаг назад под рычание пришельца:

— Отдай, сука, мой янтарь!

Серьезно?! Ты вломился ко мне в дом, забравшись на двадцать пятый этаж, ради кусочков смолы?!

— На хера он мне? Ищи вон в кустах в парке.

Мужик улыбается, демонстрируя мне оскал психа и удлиненные клыки. Эй, дядь, тебе сколько лет, чтобы за модой гнаться? Еще язык себе разрежь и трубу в ухо вгони для полного счастья.

Вдруг о н, в один миг, оказывается рядом со мной. Я и шага-то его уловить не успеваю! Не иначе как от неожиданности, испугавшись, нажимаю на курок.

Выстрел оглашает тишину квартиры, но мужик не падает, даже не вскрикивает, лишь дергается, и, поморщившись, тянется рукой туда, куда угодила пуля. Бронежилет? Норм так прикидик для городского чудика.

Пока он выковыривает пулю из одежды, смещаю руку, собираясь выстрелить придурку в лоб, как вдруг понимаю, что не могу шевельнуться, даже палец согнуть. Тело отказывается слушаться — как в дурном сне, в котором ты соображаешь, знаешь, как надо, но ничего не можешь сделать, лишь смотришь как идиот.

Найдя пулю, мужик откидывает ее на пол. Та со звоном откатывается куда-то под кровать. Не могу за ней проследить — шея тоже на паузе. Что это? Паралич? Он выпустил какой-то газ? Но не было абсолютно никакого постороннего запаха, и внешне он, кажется, ничего не делал.

Если умудрюсь сдохнуть из-за кражи янтаря, когда об этом узнают дома, вся семья будет ржать неделю, а потом еще сделают из меня легендарного придурка, о котором будут внукам и правнукам рассказывать. «Жил-был самодовольный Мур, который считал себя самым умным и самодостаточным, бросил клан и, показав всем язык, отправился в самостоятельное плавание да помер, из-за того, что спер бижутерию. Видите, дети, как плохо не слушаться взрослых?»