— Адмирал! — в разговор, перебив картинку, вмешался дежурный вахтенный.

— Я не адмирал, сколько тебе раз говорить, — едва сдерживая себя, ответил Умао Витарис. То, что его солдаты, с кем он прошёл огонь и воду, продолжали обращаться к нему по званию, ему льстило, но вносило непонимание со стороны новоявленных союзников. Осознание, что офицер в чине адмирала — беглец, за которого назначена награда и за которым идёт по пятам сильный флот, диссонировало с социальными нормами и устоями шнахассов, которых на станции оказалось абсолютное большинство. Вот и приходилось Умао Витарис иногда одёргивать своих подчинённых.

— Прошу прощения, Умао Витарис, — запнувшись, продолжил говоривший. Воинские звания Умао Витарис отменил, но ничего нового не ввёл. Из-за этого страдала не только дисциплина, но и затруднялось общение. «Ничего, — думал он, — сейчас захватим планету, избавлюсь от сброда и вот тогда…». А пока обезличено приходилось обращаться по занимаемой должности или по выполняемой работе, что вносило некоторую путаницу. Так что на межпланетной станции было принято обращение по именам, нашивки с которыми на нескольких языках прикреплялись к правой груди на одежде, редко на плече. Но и это не являлось выходом. На межпланетной станции под командованием Умао Витарис оказались шесть рас, благо, что требования по окружающей среде отличались ненамного и не пришлось переоборудовать площади, организовывать шлюзовые камеры и прочее, прочее, сложно выполнимое с технической точки зрения. Коханцы — выходцы Коханской Империи, объединившей в себе, казалось бы, несоединимое. Этот конгломерат из трёх планет, где правил Император Кохандий Восьмой, состоял из четырёх рас, но с ними было относительно просто, все они — солдаты космофлота, которыми совсем недавно командовал адмирал Умао Витарис, владели единым языком, имели общие точки соприкосновения в виде обычаев, морально-этических норм и шли за своим командиром, так как знали, что обратной дороги у них нет. Шнахассы — самая многочисленная раса, вставшая под знамёна опального офицера по своим, только известным им причинам, и это Умао Витариса настораживало, но не считаться с их мнением он не мог. Именно шнахассы составляли основную боевую единицу, которой отводилось захват планеты. Логандцы, гонаки, доскаки и томанцы — были малочисленны, в основном из числа технического персонала станции и пиратов, что перешли на сторону адмирала. Но у каждой расы был свой язык, свои моральные нормы, которые иногда приводили к непоправимому. Три бунта он уже подавил и подавил жестоко, чувствовалась разница в мировоззрении разных рас и тогда он приказал разделить станцию на уровни и сектора, с правом входа представителям только одной расы или по предъявлению пропуска. И, мало надеясь на их эффективность, организовал контрольно-пропускные пункты, но предпринятые мероприятия возымели действие и последние несколько месяцев обитатели межпланетной станции жили относительно мирно.

— Что у тебя?

— Корабль анторсов начал ускоряться…

— Я об этом знаю.

— От него отделился рой среднеразмерных судов, — быстро выпалил вахтенный.

— Переключи изображение на меня. Ах, да, — вспомнил бывший адмирал. Это же не его авианосец, где имелась возможность переключить картинку со сканирующих устройств в капитанскую каюту, — сейчас буду.

Торопливым шагом Умао Витарис вошёл в капитанскую рубку.

— Капитан на мостике! — отозвался первый, кто его увидел. Капитанская рубка — единственное помещение на межпланетной станции, где продолжал действовать, пусть и в усечённом виде Устав космофлота Империи. И это была не блажь, а необходимость. От действий всех, кто здесь находился, а на дежурство заступало не менее трёх сотен лиц и это из числа только высшего и среднего персонала, и в основном бывшие офицеры, зависела безопасность станции. А в условиях ведения боевых действий данная мера оказалась нелишней.

— Что у тебя Имано Самоти? — бывший адмирал подошёл к старшему дежурному вахтенному. Офицером, предавшего Императора, поправшего присягу, не назовёшь. Обращались по имени.

— Двенадцать минут назад от корабля анторсов, что идёт на сближение к третьей планете отделился рой из предположительно двух сотен кораблей различного класса, но возможно используются ложные цели и определить точное число кораблей и их классификацию не удаётся. Расстояние слишком большое.

— Зафиксировано отделение второй волны. Вектор движения тот же, — не успел бывший адмирал осмыслить услышанное, как прозвучал доклад наблюдателя.

— Свяжитесь с командиром околопланетной группировки… — осёкся на полуслове бывший адмирал. Его перебил доклад наблюдателя: «От корабля противника отделилась третья волна. Предположительно курс третья планета!».

— … пусть организует встречу и объявите тревогу по станции. Сколько у нас кораблей в готовности номер два? — невозмутимо продолжил Умао Витарис, зная, что в готовности номер один на станции кораблей нет. И поэтому поинтересовался о тех кораблях, которые в течение десяти стандартных часов могут отшвартоваться от внешнего корпуса и прийти на помощь орбитальной группировке. То, что анторсы что-то предприняли атаку на планету, стало понятно только, когда пошла третья волна.

— Два корабля класса фрегат в готовности номер два и один корабль класса эсминец в готовности номер три, не считая дежурных экипажей ближнего радиуса действия.

— А крейсер «Наимото»? — удивился бывший адмирал, не услышав среди перечисленных одного из самых боеспособных кораблей, что находился в его скудном резерве. Ведь именно его он планировал отправить в качестве линейного корабля на помощь к орбитальной группировке.

— Крейсер на внеплановом ремонте. Вышла из строя система терморегуляции и капитан корабля настоял на проведении полной диагностики систем жизнеобеспечения. Работы выполняются экстренными темпами.

После доклада бывший адмирал поморщился, его не поставили в известность о данном факте, но не стал нагнетать обстановку, а сухо уточнил: «Когда войдёт в строй?».

— По смене передали, что работы планируют завершить через сутки, — ответил другой дежурный.

— От корабля отделилась четвёртая волна! — прозвучал голос наблюдателя.

— Связь с Исау Панестиком, срочно! — коротко скомандовал Умао Витарис, лично вызывая командира орбитальной группировки, боевого офицера, капитана первого ранга. То, что происходило, ему очень не нравилось. Если исходить из опыта сражений, то волна за волной началась атака на планету. Первая и вторая пробивает брешь в орбитальной группировке, связывает её боем, а потом третья и четвёртая, и последующие высаживают десант. А на планете, кроме армий шнахассов больше никого нет. С одной стороны, это хорошо, что своих, опытных солдат под удар на планете он подставлять не будет, но его солдаты как раз и формируют орбитальную группировку, что сосредоточилась около планеты и первыми примут бой.

— Панестик на связи, — доложил дежурный.

Бывший адмирал быстрым шагом занял место старшего вахтенного и надел на себя переговорное устройство, можно было и по громкой связи пообщаться, техническая возможность имелась, но в капитанской рубке находятся не только те, кому он доверят безраздельно.

— Атаку на планету засёк?.. Да, прям как по учебнику идут. Сейчас свяжут боем и завертится. Что планируешь делать?.. Логично. Перестраивай корабли в боевой порядок и подтягивай резервы. Я тебе вышлю подкрепление, но сильно на него не рассчитывай, всё задействовано… Принято, до связи, — отбился бывший адмирал. Он продолжал смотреть на экраны телеметрии, так как сканеры визуального обзора на таком расстоянии были бесполезны, да и близкое нахождение межпланетной станции к местной звезде затрудняло использование оптических приборов. Их пришлось свернуть, закрыв за бронированными створками.