Подключение к Эфиру два хвостатых брата пережили замечательно.

— Уо-о-ох! — меня наполняют странные ощущения.

Это сильно отличается от Йор и жабича! Столько запахов! Неподготовленный к волчьему обонянию, мой мозг знатно засбоил! Ощущаю маринующийся шашлык. Чую бабулю. Деда. Все запахи такие… отчётливые. Не обязательно вонючие, но даже разный шампунь позволяет понять кто, что и где!

Вау.

Принюхиваюсь. Хмурюсь. Оборачиваюсь.

Хм… странный запах в лесу. Зверьё какое-то. Может магическое? Неподалёку. Интересно. Впрочем, и не удивительно — лес у нас необычный.

Ладно. Надо приступить к главному, из-за чего я здесь.

Я иду к деду. В последнее время он ударился в развитие, и сейчас стал ещё шире. Думаю, почти вернулся в свою прошлую форму.

— Деда… знаешь же что произошло? — неуверенно зашёл я в импровизированную качалку.

Огромный брюнет оглядывает меня, вздыхает и кладёт стокилограммовую гантель, которую он тягал на бицепс.

— Ага. Печальное и обидное событие, внучок. Мне рассказали.

— Я поддался гневу. Он оказался сильнее Теории Садизма. А вместе с ним и начало просыпаться что-то тёмное внутри меня.

И правильное.

Темнота — часть Света. Сила, феномен.

Не нужно её бояться.

Нужно наслаждаться тем, что остановить нельзя.

Я жмурюсь.

Огромное, просто невероятное желание согласиться с этими мыслями, подчиниться и отдаться этому злу!

Хотя… злу ли? Эти странные навязчивые мысли сказали что-то плохое?

Это меня и пугает, понимаете? Ощущение, будто я сам себя убеждаю, что быть тёмной тварью — это нормально. И я не хочу попасть в эту ловушку! Я хочу увидеть её прямо сейчас, на подходе!

Я не хочу становиться чудовищем. Ужасно, до дрожи в конечностях этого боюсь!

Мой главный страх, после потери близких — потерять себя.

— Хочешь знать, как совладать с Гневом?

— Угу, — буркнул я, — Потому что я боюсь, что… — вздыхаю, — Боюсь, что его сила и свобода эмоций — мне очень понравились. Уже сейчас это понимаю. Я… сильно боюсь, деда. Очень… боюсь стать тем, кем должен был.

Всеволод вздохнул и медленно закивал, будто находя подтверждение своим догадками и мыслям.

— Никак, Миша. Отдайся гневу, — сказал он и, отвернувшись, поднял гантель обратно.

— Ха?! Ч-что?! В каком смысле? Нельзя, плохо! Я человека убить хотел!

— «Я не гневаюсь, ибо гнев убивает разум. Гнев — есть малая смерть, влекущая за собой полное уничтожение. Я встречу свой Гнев и приму его. Я позволю ему пройти надо мной и сквозь меня. И когда он пройдет через меня, я обращу свой внутренний взор на его путь; и там, где был Гнев — останется лишь его сила. Останусь лишь я, я сам. Ибо я — и есть главная сила», — тихо и задумчиво он явно кого-то процитировал, — Умные люди так говорили. Люциферу я продался ровно так же, как ты сорвался на мальчика — во мне слишком долго копилось.

Я хмурюсь.

Чёрт… я вообще не этого ждал.

— Теория Садизма учит осознанию, что любой Гнев можно растянуть, от любой злости можно получить удовольствие. Но ты сопротивляешься. Гнев будет всегда, и нет смысла от него закрываться.

— И что, всегда злиться?!

— Гнев — это ты. Часть тебя. Ты что, не любишь себя?

— Я… я люблю себя… я классный…

— Полюби и Гнев. Эта река будет ускоряться и утихать, и ты решаешь — сойдёт ли она с берегов из-за прорванной дамбы, или спокойно пройдёт пару кругов и стихнет. Если хочешь — злись! Миша, ты справедливый и хороший ребёнок. Твой Гнев — праведный. Осталось это осознать.

Я нахмурился, выдохнул и, поняв, что никакой конкретной техники можно не ждать, вышел из импровизированной качалки.

Принять Гнев, говорите?.. Пустить через себя? Обернуться и увидеть на его месте лишь силу, а не ведомый путь?..

Звучит, будто дьявол меня уговаривает стать плохим.

А если… это правда? Я ведь намеренно дал Гневу себя захлестнуть, ну давайте признаемся! Я хотел мести! Но что, если ошибка не в самой эмоции, а в её подавлении? И приоткрыв краник — трубу сорвало напрочь? Что если кран будет всегда открыт?

Что если… и правда принять, что я…

Злой, мстительный, и не самый терпимый?

Не знаю. Вот так махнуть рукой?

«Хм. А ведь есть ещё одно существо, совладавшее с Грехом. С голодом», — поворачиваюсь в лес, — «Нафаня ведь себя теперь контролирует».

Я спросил, где вендиго, и выдвинулся к Таю — Нафаня же, напомню, душа ребёнка, а потому с тигрятами он легко сдружился.

— За мной, балбесы, — кивнул я.

Волки, будучи связанные со мной эфиром, теперь всё понимали с полуслова. А я их давно не видел, болванов пушистых, почему бы не прогуляться? Забавные микрочелики.