— Держитесь! — крикнул я, перекрывая рев пламени.

Кнут, сжав зубы, вращал рукой в воздухе, и его невидимый кнут хлестал по пламени, отбрасывая его назад. Вода, сосредоточившись, вытягивал руки вперёд, и из его ладоней вырывались потоки воды, падая на пылающие балки и гася пожарище.

— Долго не протянем! — выкрикнул Вода, пот струился по его круглому лицу, смешиваясь с копотью.

Я это и без него понимал, счёт шёл на секунды. Оттолкнув обугленный обломок шкафа, я рванулся вперёд, в самое сердце огненного ада. Запах горящей бумаги и дерева смешивался с едким ароматом плавящегося пластика и… палёной плоти. Меня передёрнуло, но я заставил себя идти дальше.

«Лаки… где же ты истеричка рыжая?!» — стучалась в висках одна мысль.

— Лаки! — крикнул я, но ответа не было. — Лаки!

Сквозь завесу дыма я различил неподвижную человеческую фигуру, лежащую среди обломков. Сердце болезненно сжалось. Подбежав ближе, я замер в ужасе. Лакшери лежала на боку, её одежда превратилась в обугленные лоскуты, кожа на голове была обожжена до белых костей. Волосы сгорели, обнажив череп. От неё исходил густой запах горелого мяса, вызывая тошноту и головокружение.

— Нет… Лаки… — прохрипел я, горло сдавило спазмом.

Я опустился на колени рядом с ней, осторожно прикасаясь к её плечу. Кожа под пальцами была горячей и шершавой, она немедленно слезла, обнажая красное мясо и белизну костей. Она выглядела как сломанная кукла, выброшенная в огонь.

— Нет-нет-нет… Лаки… Нет-нет-нет… Не смей умирать… Лаки… Всё хорошо будет… Хорошо… В Замке знахарей полно… Нет-нет-нет…

Обычно в критических ситуациях меня охватывает мрачная молчаливость или косноязычие, но не в этот раз. Слова, смысл которых я и сам не до конца осознавал, лились из меня неостановимым потоком, прорвавшим дамбу. Но эту бессмыслицу я уже бормотал, аккуратно подхватив её тело на руки и снова ныряя в огонь.

— Держись, — бормотал я, таща её на руках через огонь. — Я вытащу тебя… Вытащу… Будет хорошо… Всё хорошо… Хорошо… Будет… Всё…

Я не чувствовал вес девушки, но ноги подкашивались от жара и боли. Огонь ревел вокруг, стены трещали, готовясь обрушиться. Кожу нестерпимо жгло, но я двигался к выходу, пробираясь сквозь пламя и дым. Но в этом пылающем аду я сам, похоже, заблудился, потому что там, где должна была быть дверь в библиотеку, оказалась стена.

Вот и всё. «Гейм овер», как сказала бы Анютка. Крышка двум перспективным знахарям… Что делать? А что? Если только пустить себе пулю в лоб, чтобы не сгореть заживо. Так! Нет! Сначала Лаки пристрелить, это будет хотя бы гуманно. Моя лапа легла на рукоять револьвера «РШ-12».

Так… Нет-нет-нет! Надо пойти вдоль стены! Шаг за шагом, я начал пробираться через бушующий смерч пламени.

— Не туда! — еле слышно раздалось сквозь гул и треск. — Не туда, дебил! Сюда давай!

Когда до меня дошёл смысл слов, я побежал на голоса.

Кнут и Вода, увидев меня с Лаки на руках, удвоили усилия. Водяные потоки обрушивались на огонь, создавая шипящий паровой барьер. Кнут, красный от напряжения, хлестал по занявшимся потолочным балки, сбивая огонь в сторону и не давая им прогореть и рухнуть нам на головы.

— Быстрее, Орк! — крикнул он, голос сорвался на истеричные «петушиные» нотки.

Я на морально-волевых выбежал в коридор на подкашивающихся ногах. Свежий воздух ударил в лицо, но вместе с ним пришло осознание тяжести травм Лаки. В глазах стало мутно, и это было к лучшему — видеть страшные ожоги в общем-то симпатичной и милой ботанки было выше всяких сил. Я аккуратно уложил её на пол и осмотрелся в поисках помощи.

Народу возле библиотеки существенно прибавилось — наверное, Али сумел как-то передать весть, что тут нужна помощь. Студенты и преподаватели суетились вокруг, кто-то пытался тушить огонь, кто-то оказывал помощь раненым. Их лица были искажены страхом и отчаянием.

— Помогите! — закричал я, но голосовые связки подвели и голос сорвался в надсадный отчаянный хрип. — По-мо-ги-те!!!

Чем больше я хотел прибавить громкости, тем тише я сипел и хрипел. Кто-то присел рядом со мной, сбивая с моей одежды языки пламени, и я с удивлением узнал цыгана.

— Ты что здесь?.. — просипел я, но ответить он не успел.

Из толпы выбежала Ольга Анваровна. Её обычно спокойное лицо было напряжено, глаза расширены.

— Что с ней? — не дав мне удивиться её появлению, спросила она, опускаясь на колени рядом с Лаки.

— Она… — просипел я, размазывая по морде непроизвольные слёзы. — Пожар… Так внезапно… Вспыхнуло п… Просто… Лаки была внутри…

Графиня внимательно посмотрела на меня.

— Кто-нибудь! — прикрикнула она. — Дате Орку глотнуть чарку самогонки!

Сказав это, Графиня собралась и вернулась к осмотру Лаки. И всё же её руки слегка дрожали, выдавая волнение. Она прикоснулась к обгоревшей коже, и на мгновение её глаза наполнились ужасом.

— Ожоги глубокие… четвёртая степень, — тихо сказала она. — Повреждены мышцы, кости… Она жива, но на грани. Держись девочка…