— Поворачивайтесь, — сказал он, и я скрывая волнение, демонстративно сжав вместе все пальцы в кулак, кроме одного указательного, сделал всего одно прикосновение к монетам, которые для меня все были пока серыми.

— Объект найден!

— Вам начислено 5000 баллов!

— С учётом коэффициента сложности задания вам дополнительно начислено 1000 баллов.

— За поиск монеты и приложенные усилия в её поиске с учётом коэффициента сложности задания вам дополнительно начислено 1000 баллов.

— Немедленно отправьте монету на станцию и вам будет начислено ещё 15000 баллов!

Посыпались на меня сообщения, когда я дотронулся до пятой монеты.

— Эта, — сразу сказал я, хотя было желание потрогать и все оставшиеся, чтобы убедиться, что среди и остальных нет нужных.

Глаза архиепископа прищурились.

— Ещё два раза для надёжности, — сказал он, — повернитесь.

За эти два раза я опознал все оставшиеся, ставшие для меня красными, и каждый раз я безошибочно называл нужную монету, едва до неё дотрагиваясь.

— Что же граф, вы определённо заслужили моё внимание, — удовлетворённо сказал он, возвращая монету на цепочку, и затем вешая её на шею, видимо без неё он не чувствовал себя в безопасности, — я вас слушаю.

Отметая в нейроинтерфейсе, посыпавшиеся сообщения отправить найденную монету на станцию, я расслабленно устроился на кресле.

— Моё предложение крайне просто к вам, ваше преосвященство, я готов проверить все вами найденные монеты всего за две вещи: первая, подписанный королём указ о разрешении деятельности банков Медичи на территории его королевств и вторая, главная, подписанный вами и опять же королём указ о том, что в королевствах Кастилии и Леона будет разрешена деятельность моих ломбардов. Есть булла папы по их легитимности со стороны церкви, я свою очередь готов платить в казну короны пять процентов от общей прибыли ломбардов. В общем это ровно те же предложения, какие я сделал королю Арагона, и он их одобрил.

— А-а-а, — изумлённо протянул он, — а я-то удивился, увидев эту буллу, как кому-то удалось её вообще пропихнуть через Папскую канцелярию.

Я пожал плечами.

— Деньги решают многие проблемы, ваше преосвященство.

— Зачем они вам граф? Ваш род и без того богат.

— Поиск других монет, — кратко сказал я, — мы не знаем, что дают остальные, какой силой они наградят своего носителя, а для этого, согласитесь, нужно иметь немало средств.

— Сколько вы уже нашли? — поинтересовался у меня он.

— Что-то около сорока тысяч, — пожал я плечами, — все пустышки, так что определив их, я сразу отправляю серебро в переплавку.

— Весьма разумно, — согласился он со мной, — мне же, приходилось только собирать и я давно сбился со счёта.

— Если мы договоримся, вы тоже весьма сильно упростите себе работу по их поиску, — пожал я плечами.

— Поэтому вы так и спокойны граф, — вздохнул он, — я теперь точно не могу вас убить.

— Почему можете, — я спокойно пожал плечами, — но сможете ли вы после этого спокойно жить? Может одна из монет, которые мы с вами найдем, позволила бы вам стать королём? Или папой, наконец?

Глаза Каррильо де Акунья алчно замерцали при свете ламп, и я понял, что он сам не раз думал о том же самом, так что мои слова упали на благодатную и давно удобренную почву.

— Мы? — осторожно поинтересовался он.

Я кивнул.

— Собственно это и есть моё предложение к вам, как к человеку, который знает о тайне монет, — ответил я, — ищем монеты, опознаём их, если она не нужна кому-то одному из нас, второй её оставляет себе.

— А если монета нужна будет сразу обоим? — алчно поинтересовался он.

— Тогда она достанется тому, кто её нашёл, — пожал я плечами, — но я сразу вам могу сказать ваше преосвященство, я не мечтаю о короне или папской тиаре, мне достаточно стать самым богатым человеком в мире.

Архиепископ посмотрел на меня с изумлением, а затем расхохотался.

— Знаете, граф, в вас что-то есть, — он протянул руку и потыкал в меня пальцем, — что-то, что есть и у меня самого.

— В общем если найденная монета не будет нести явных способов обогащения, я буду готов продать её вам, — пожал я плечами, — можем отдельно это обговорить в договоре.

— Да, у меня другие цели, и это приемлемо, — согласился со мной он, — меня лично интересует бессмертие.

— О, ваше преосвященство, ради всех святых, — спокойно отмахнулся я, — я не намерен жить вечно, поскольку это скучно.

Каррильо де Акунья с огромным изумлением посмотрел на меня, не понимая, почему я с таким безразличием отношусь к бессмертию.

— Вас не интересует вечная жизнь, граф? — удивился он.

— С таким телом? — я показал на себя рукой, — предложите мне, что получше.