– Тебе не обязательно участвовать в этих дурацких испытаниях и становиться победительницей отбора, – произнес Данте, переплетя пальцы с моими. – Мы же говорили об этом…

Я чувствовала его прикосновение сквозь тонкую паутинку перчаток и мне так сильно хотелось, чтобы ее сейчас не было!

– Нет. Ты сам знаешь, что нам это будет выгодно, – помотала головой я.

– На последнем испытании моя мать на пару с Агнесс собираются тебя убить. Я не хочу, чтобы ты подвергалась такому риску.

Он сжал мою руку крепко, почти до боли.

– С каких пор ты стал таким осторожным? – беззаботно рассмеялась я, словно он сказал что-то забавное.

Но Данте ответил с неожиданной серьезностью.

– С тех пор, как ты заняла все мои мысли.

– Ах, темный генерал, лучше думайте о деле. Впереди – самое сложное.

– Само хладнокровие, – усмехнулся он, однако в его голосе послышалось восхищение. – Мне нравится.

С этими словами Данте неожиданно, не прерывая танца, поднес мою руку к губам и поцеловал там, где заканчивалась перчатка.

Знал бы он, какие эмоции всколыхнулись во мне от прикосновения его губ!

Какое уж тут хладнокровие?

Чтобы хоть как-то отвлечься от воспоминаний о нашей ночи, я огляделась по сторонам.

Остальные участницы, почти все, кроме Агнесс, уже явно выказывали признаки усталости и сильнейшего утомления, переминаясь с ноги на ногу и обмахиваясь веерами.

И лишь Агнесс, платье и туфли которой не были зачарованы, весело улыбалась и скакала по центру зала, как коза.

Эдриана ей заполучить для танца не удалось, но недостатка в ухажерах у Избранной не было, поэтому она сейчас плясала с каким-то высоким бледным юношей.

Эдриан же вернулся в ложу жюри и не сводил с нашей пары мрачного взгляда.

В какой-то момент я все-таки споткнулась, благо, мой партнер сразу же отреагировал, сделав этот промах незаметным для окружающих, словно бы очередной пируэт.

– Как ты? – озабоченно спросил Данте.

– Хочется сорвать с себя это чертово платье и туфли и выбросить куда подальше. А лучше сжечь!

– Удивительное совпадение, – промурлыкал он, склонившись к моему уху и обдавая оголенную шею горячим дыхание. – Мне хочется того же самого.

Как я не старалась отогнать от себя воспоминания о наших обнаженных телах, переплетенных на постели, у меня не вышло.

Картинка вспыхнула в моей голове, яркая и оглушительная, как фейерверк.

Дыхание сбилось, в горле пересохло, и я нервно облизала губы.

Опрокинув меня вниз в поддержке, он завис надо мной – такой красивый и такой близкий…

Наши губы оказались в сантиметрах друг от друга.

Тем изощреннее была игра, потому что целоваться было нельзя.

– Лучше так больше не делай.

– О чем ты? – прошептала я.

– Губы… Твои губы, – он невесомо провел большим пальцем по моему подбородку. – Не могу смотреть на них спокойно. Как, впрочем, и на всю тебя.

Он перекрутил меня через руку, а затем прижал к себе спиной, и легко подул на мою шею, отчего по коже побежала сладостная волна мурашек.

Со стороны наш танец выглядел вполне в рамках приличия, но в нем было столько скрытого смысла, столько чувственности и невысказанной страсти, что придирчивому наблюдателю все было ясно.

А придирчивый наблюдатель у нас был, и еще какой!

Эдриан, уже не скрывая чувств, пристально наблюдал за нами, покинув свое место за столом, и барабаня пальцами по перилам галереи.

Впрочем, и помимо Эдриана внимания хватало – кристальоны в виде зеркальных стрекоз порой подлетали к нам неприлично близко и щелкали прямо над ухом.

Хотелось отмахнуться от этих назойливых и наглых маленьких наблюдателей, нарушающих личное пространство, в котором были только я и Данте, но демонстрировать раздражение или неприятие считалось дурным тоном, поэтому я держалась с королевским спокойствием.

Только слегка улыбалась – немного загадочно, немного таинственно.

У нас с Данте был свой секрет, и о котором окружающие, в том числе Эдриан, могли только догадываться.

Это было восхитительное чувство легкости, игры и единения, которого я до этого не испытывала ни с одним мужчиной.

Пристальное внимание кристальонов становилось совсем уж навязчивым, а потом они все вдруг отхлынули от нас и шустро помчались в другую часть зала.

Оттуда слышались громкие возгласы.

Кажется, там что-то происходило...