– Здорово… – выдохнули на том конце провода.

– А ты когда освободишься? Мы с Настей двадцать четвертого выезжаем! К папе!

– И я! – возликовала трубка. – Тут… хм… такой сервантик присмотрел…

– «Хельга»?!

– Она самая! Ой, ну все, мамулька, побежал я!

– Беги, беги… Целую!

– И я тебя!

Слушая короткие гудки, родительница гордо улыбалась. Ее Мишечка – в Берлине! Нет, нет, об этом она никому не скажет, раз обещала, но надо обязательно отослать сообщение Пете. Вся семеечка заявится, в полном составе! И всё будет хорошо!

Шлепая тапками, Лидия заспешила к «Коминтерну».

Обнадежил Маркус! Сказал, что «уболтали» генсека всем «малым Политбюро» и ждут меня с огромным нетерпением. Видать, сильно соскучились. Соберутся на брежневской даче и сыграют со мной в «Что? Где? Когда?». Уже в среду!

Значит, пора на вокзал Лихтенберг. Ну их, эти самолеты! Лучше поездом «Берлин – Москва». В понедельник выеду, во вторник буду на месте. И начнутся у меня настоящие каникулы!

Вдохновившись, побежал с утра отовариваться в магазин «Exquisit». Цены там, конечно, зубастые, зато все вещи или импортные, или местные, но высшего сорта.

Затарив большую сумку, я поплелся «домой». Мысли крутились всякие. Радостное предвкушение, тревожное ожидание, опустошенность и неясные надежды сбивались в причудливый коктейль, полнивший мою бедную голову.

Полторы недели за компом пошли на пользу – забитые прогами дискеты я увезу с собой. Программки сыроваты, их еще вылизывать и вылизывать, но это вторично.

Пожалуй, лишь сейчас инерция сознания сошла на нет, и мое положение предстало во всей целокупности. Попался.

Еще в будущем, флиртуя с попаданками, я четко сознавал, что бегать от КГБ смогу года два, от силы. Чекисты знают свое дело, они будут методично обкладывать меня, подбираясь все ближе, и однажды предъявят свои документы. «Пройдемте, гражданин…»

Минуло полтора года, а я уже раскрыт. У-у, какие только варианты я не прокручивал, гадая о своей судьбе! И камеру во внутренней тюрьме КГБ, и уютный коттеджик за высоким забором сверхсекретного объекта. Гостили мысли о ликвидации, о побеге за границу, но все мои думки всегда крутились вокруг одного и того же: как мою «изоляцию со всеми удобствами» переживет мама? И как я сам переживу полный слом собственных задумок и хотелок?

Понятно, что желать бытия, как у всех, смешно. Разве обычные – нормальные! – люди бегают от киллеров и держиморд? Но пусть сохранится хотя бы видимость обычной жизни!

Я прихожу со школы. Мама стряпает на кухне или зубрит химию. Настька ворчит за пыль на мониторе. Папа скидывает длинное письмо, суть которого сводится к одному слову: «Скучаю». Рита… Марина… Близняшки… Ромуальдыч…

Это мой мир, моя планета! Только в отличие от маленького принца я не одинок на ней. Вот пусть так и останется!

Переезд в Зеленоград? Да я только «за»! Москва под боком – и мне, и маме полегче будет с учебой. И Настьку пропихну куда-нибудь в ГИТИС. Пущай пленяет.

Вернусь с занятий – мама сочиняет пирог или строчит уравнения реакций. Настька таскает по квартире пылесос, как слоненка за хобот, а папа подлизывается к маме на предмет поскорей затеряться на просторах спальни…

– Миша!

Голос прозвучал до того обыденно, что сознание мое слегка «поплыло», не в силах совместить УССР и ГДР.

– Ромуальдыч?..

На меня смотрел Вайткус, смешливо щуря глаза – надо полагать, мой растерянный вид немало его забавлял. В своей шикарной дубленке из кенгуру директор Центра «Искра» выглядел пришельцем из далеких бананово-лимонных краев.

– Мишка, успокойся! – захохотал он. – А то глаза по пять копеек! Ты что, думал, один такой хитрый – по соцстранам шастать?

– Да неожиданно просто… – промямлил я.

– Ладно, – ухмыльнулся Арсений Ромуальдович, – открою тебе всю тайну целиком! Тебе такой персонаж – Дитрих Цимссен – знаком?

– Ну-у… да, – я не стал отпираться, сразу вспомнив белокурую бестию, передавшую мне пароль и адрес «геноссе Штиглица».

– Во-от! – щурясь, как довольный кот, протянул Ромуальдыч. – А я еттого оболтуса нянчил в его сопливые годы. Потом Дитер [205] пошел в школу и частенько к нам забегал, а Марта его подкармливала – то пирожок сунет, то конфету… Разбаловала ребенка, к армии он прилично… хм… округлился. Ты на квартиру? – спохватился Вайткус. – Пошли тогда. А то сумка тебя перевесит!