Последнее, но не наименее скучное. Если надводный кораблик сунется без разрешения в зону, торпеда и ему вломит. Когда вам в днище прилетает дура весом четыре тонны, небо с овчинку кажется. Особенно если у вас собственное водоизмещение от силы двести, тут и взрываться не надо, сам развалишься.

Конечно, наши корабли пищат «я свой» — но все равно ходить в зону никто не любит. А то было дело, вез ледокол ремонтную станцию в Карское море, и тут у него транспондер сгорел. Повезло, что на ледоколе. Дожил он до момента, когда ему с вертолета новый сбросили. Тем же вертолетом команду обратно на борт закидывали — далеко убежала.

Все это превращает работу по «Неводу» в увлекательный трагикомический спектакль, а повседневную жизнь Северного флота в сплошной напряг. Отсюда и происшествия. Устали мы. Забодала нас эта гениальная заградительная система.

А тут еще дедушка. Сапер, понимаете ли.

* * *

Инспектор-советник Министерства обороны приехал как раз к партактиву. Маршал оказался сухонек и морщинист, на все свои законные семьдесят, но глазки не закатывал, ножку не подволакивал, глядел живенько, говорил просто и с ходу расположил к себе адмирала. Военная косточка, заслуженный старый черт, видали мы таких, эти не создают проблем — наоборот, еще и научить тебя могут чему полезному. Своего адъютанта в звании полковника инспектор сразу услал в штаб «читать бумажки» — изучать рапорты и готовить проекты аналитических записок. Рыбалочку и грибочки одобрил, а потом…

— Мне бы на ремонтную станцию «Невода». Любую, по вашему выбору. И не надо экзотики, белые медведи — не интересуют. Северный полюс тоже, незачем забираться далеко. Я просто хочу пару дней понаблюдать, как работают на льду.

Он сообщил это, мило улыбаясь. Попросил, а ведь мог и приказать.

— Ну, в сентябре все станции далеко от берега. Но за час-полтора долетите с гарантией. Отсутствия белых медведей не обещаю, а в остальном условия там отличные.

— А если лодкой?

— На лодку я вас, извините, не посажу. В зону сейчас ходят одни торпедоловы, у вас нет допуска. А даже если был бы… Им и так доплачивают за вредность.

— Пошутил! — оценил маршал. — Неплохо, неплохо… Чего-то актив не начинается.

— Еще не все делегаты подошли, ждем… Да, захотите нырнуть — лодок у нас полно, милости просим на ракетоносец.

— Ну зачем ты так, — сказал маршал укоризненно.

— В-виноват, — промямлил командующий и подумал, что если этот дед прикидывается, то актер он большой. А если не прикидывается, то большой человек. Про себя командующий уже обозвал его «дедушка-сапер».

Они сидели в президиуме. Открытие партактива все задерживалось: пропали делегаты от нескольких отдаленных частей и гарнизонов. Их должен был подобрать и доставить ракетный катер, руководил переходом целый командир бригады этих самых катеров — ну и?..

Когда доложили, что в условиях плохой видимости катер с делегатами собрания, посвященного навигационным авариям, выскочил на берег в нескольких минутах хода от конечной точки маршрута, командующий позеленел, а дедушка-сапер разразился едким смешком. Вслед за ним принялся бессовестно ржать весь зал.

— Замечательное чувство юмора у этого вашего комбрига, — сказал дедушка. — Интересно, он долго готовился или это импровизация?

— Мы над ним тоже слегка подшутим, сегодня же, — пообещал начальник политотдела. — Внезапно. Экспромтом.

— Лично я вообще не буду с ним разговаривать, — заявил командующий. — Мне тратить нервы на полковников не положено по сроку службы. Я лучше сделаю очень смешно командиру флотилии. Уписается он у меня, клоун в лампасах…

— Грамотное решение, — поддержал дедушка.

Так или иначе, актив решили начинать. После доклада начПО, смысл которого сводился к фразе: «Мало вас, разгильдяев, наказывали, теперь еще и партийное взыскание наложим!», выступил флагманский штурман флота. Тут уже было что послушать: он обстоятельно разобрал причины навигационных аварий и предложил дельные меры по их предупреждению. Адмирал, ерзая на стуле, подсматривал, как увлеченно слушает инспектор. Ох, говорила же разведка: когда дедушке интересно — жди потом неприятностей. Самое время проявить себя требовательным командиром и принципиальным коммунистом, пусть хотя бы это у маршала в памяти отложится. И адмирал перебил штурмана вопросом: как объяснить сегодняшнюю посадку на берег ракетного катера? Почему элементарные сумерки и легкий туман сбили с курса современный боевой корабль? О чем думал руководитель перехода — командир бригады?

Ни секунды не промедлив, флагштурман ответил:

— А! Это просто. Это вообще классический случай. Как сказал адмирал Хиппер во время Ютландской битвы: «Готов биться об заклад, когда-нибудь ученые крысы из военно-морской академии будут ломать голову, пытаясь понять: что мы думали? А ничего мы не думали!»

Этой репликой заседание было практически сорвано. Зал рыдал и аплодировал. В президиуме сохранил хладнокровие только командующий. Ему было не до смеха: ругал себя последними словами за то, что так подставился. Рядом утирал слезы и украдкой показывал штурману кулак начальник политотдела. Успокоить публику до конца так и не удалось. Уже утверждали резолюцию, а в зале все еще кто-то гадко хихикал.

— Вот за что уважаю флотских, остры на язык, — сказал дедушка, когда они пошли из президиума на выход. — За словом в карман не лезут… А теперь объясните мне, сухопутному, правильно ли я понял из речи вашего штурмана, что главная причина всех происшествий — идиотизм?

— Ну еще и недостаток контроля, — самокритично доложил начальник политотдела. — Штурманские ошибки чаще от невнимательности или поспешности…

— Техника-то не подводит, — сказал дедушка, размышляя о чем-то своем. — Техника у вас хорошая.