Хотя были у нас предусмотрены и другие каналы распространения слухов. Закрытые отделы «только для дам», где это бельё можно было увидеть на натуральных манекенах, и даже «подпольно сделанные» фотографии некоторых девушек. Качество не позволяло рассмотреть лиц, но развитое воображение местных мужчин, не избалованных цветными разворотами «Плейбоя», дополнит остальное.

Да, я вспомнил роман «Саквояжники» Гарольда Роббинса, а точнее — эпизод, в котором главный герой привлёк инженера для расчёта бюстгальтера. И поставил своим аналогичную задачу. Получилось не сразу, но теперь мы собирались не только создать новый сектор рынка, но и занять на нём главенствующую позицию. Великая война помимо прочего ослабила многие моральные барьеры, так что — самое время.

— Вы правы, господин барон! Правда, большинство из них будут «восточными» только для вас. Там хватает полячек, русских и представительниц других народов России. И их всего лишь четыре дюжины. Кстати, возьмите пригласительный билет. Обещаю, шоу вас не разочарует. И всё же, почему для ответа на рядовое предложение нашего Холдинга к компании «Де Бирс» выбрали вас, фактически, одного из совладельцев?

Ну, это было не совсем так, банк «NM Rothschild Sons» был лишь самым крупным акционером этих «королей рынка необработанных алмазов», да и сам барон уже лет шесть, как почти не занимался бизнесом, отдавшись политике. Но почему бы ему не польстить? Тем более, что лести тут совсем немного, куда больше голой правды.

— Не скажите, ваша просьба никак не может считаться рядовой. Увеличить закупки технических алмазов вчетверо, а ювелирных — в семь раз! Да ещё и оплата — золотом в слитках, хотя сейчас все предпочитают в международных расчетах обходиться клирингом…

Ну да, все предпочитали. И мы — особенно. Бельгийские элиты с началом войны почти поголовно перебрались через Ла-Манш, а кредитов России они выдали немало. Да и военные суда, турбины, станки, индийский чай и опиум для медиков мы активно покупали. Не говоря уж про мою личную заинтересованность в олове. Поэтому «зачитывать взаимные требования» было проще и рациональнее, чем гонять туда-сюда слитки.

Но на это и был расчёт! Мы с ближним кругом уже провели несколько интервенций. Например, бельгийцы вдруг отказались поставлять нам урановые руды на прежних условиях. И потребовали возвращать им не только радий, но и оксид урана. Во-вторых, мы отчаянно торговались, требуя, чтобы оплата за переработку шла не деньгами, а именно этим оксидом.

В третьих, неожиданно начали расти акции компаний, добывающих ртуть. К тому же, в феврале лаборатория Иоффе сообщила об открытии самопроизвольного деления урана. Кстати, я его к этому почти не подталкивал. Ну, предложил тогда понаблюдать за тем, как меняется излучение от «мишеней» со временем, чтобы легализовать своё знание о нестабильности получаемого ядерными методами золота.

А он смотрел ещё и на урановую «мишень». И обнаружил, что она испускает нейтроны. Мало, но стабильно, почти не изменяя уровень за те недели, что велось наблюдение. А затем самостоятельно решил сравнить это излучение с ураном, никогда не облучавшимся тепловыми нейтронами. Вот и открыл.

В их статье осторожно предполагалось, что «цепная реакция», термин он взял от химиков [132] , может позволить построить и реактор на уране, и даже пресловутую «атомную бомбу», но «говорить об этом пока рано».

И вот тут деловой мир заинтересовался. Это что же, получается уран может вытеснить уголь и нефть? Тогда нечего отдавать его этим русским. И тем более — отдавать бесплатно!

А две недели назад мы передали Столыпину доклад «О перспективах получения искусственных химических элементов путем ядерных превращений». Фактически, это была та же цидулька, что Абрам Фёдорович преподнёс нам к Рождеству, но с учётом моих замечаний. О возможности получения золота из урана и ртути там упоминалось лишь в одной фразе, да и то, мельком и неуверенно. В основном же напирали на то, что вопросов больше, чем ответов, и что тема эта потребует обширных инвестиций. После чего попросили дать налоговых послаблений.

Пётр Аркадьевич, как мы с ним и договаривались, ответил резким отказом в стиле «Не время, Родина в опасности!», но в целом от имени Правительства попросил тему не бросать. И пообещал, что «льготы и преференции» последуют «в шесть часов вечера после войны». Хотя записка и реакция на неё были весьма секретны, но возможность посмеяться над тем, как «этого выскочку Воронцова по носу щёлкнули», несколько расширила круг реально ознакомившихся. И некоторые из них не могли не обратить внимания на связку «золото из урана и ртути». После чего слух было уже не удержать ни грозными приказами, ни государственными границами. Официально мы продолжали утверждать, что дело это очень не быстрое, и не совсем верное. Но при этом наша заинтересованность в уране была очевидной и странной.

Ну сами посудите, чтобы при добыче лишь одного грамма радия, мы получали треть тонны урана [133] . Или точнее — около четырёх центнеров его оксида. Даже до войны рынок требовал несколько килограммов радия в год, а с её началом спрос вырос почти на порядок, так что у нас скопились десятки тысяч тонн урановых соединений. Сбыт их невелик, в основном — на краски. Мелькала мысль использовать уран для сердечников бронебойных снарядов, но я её задавил. Судя по отчетам о войне в Югославии, даже обеднённый уран наносил огромный вред, что уж говорить о природном?