Но сейчас мне было отчаянно скучно. Уже два часа, как я почти не понимал, о чём говорят окружающие. Нет, я не забыл английский язык. Но много ли из подслушанного вы поймёте на консилиуме врачей по сложному случаю? Множество латинских слов, перемежаемых такими же непонятными терминами. Уверяю вас, разговор юристов, да ещё и не на родном языке, практически так же непонятен профану вроде меня.

Поэтому я периодически поглядывал на Тома. Он прилагал все усилия, чтобы его лицо оставалось бесстрастным, но я достаточно успел его узнать, чтобы понимать две вещи. Во-первых, он абсолютно не видит повода для беспокойства, а во-вторых, тоже понимает далеко не всё. Всё же его специальность был GR, то есть отношения с государственными органами, а Комиссия то и дело забиралась в вопросы регулирования деятельности банков, бирж и оборота драгоценных металлов.

Впрочем, он тоже мог успокаивать себя, переговариваясь с Гарри Ламберджеком, специализирующемся именно на указанной области.

Кстати, первые четверть часа было повеселее, Гарри писал нам короткие записки с характеристиками на присутствующих чиновников Казначейства, Министерства финансов, Государственного Департамента, конгрессменов и сенаторов, вошедших в Комиссию. По его словам, сейчас в этом зале с окнами, выходящими на Восточное крыло Белого Дома, собрался полный набор — и лояльные Вильсону, и представители конкурирующей партии республиканцев, и «простые винтики бюрократической машины», которые сделают то, что им приказал начальник, но постараются при этом явно не нарушать законов и инструкций. А конгрессмены и сенаторы представляли буквально всех участников тех памятных посиделок на острове Либерти.

Кстати, они и мне предлагали прислать представителя. Дескать, невместно«самому Воронцову» и «самому богатому человеку мира» прибегать по первому вызову рядового чиновника.

И не то, чтобы они были так уж неправы, но было три возражения. Во-первых, я специально подстроил всё так, чтобы расследование велось в условиях жёсткой нехватки времени. А попытка вести дела через представителя как раз и дала бы им даже не дни, а недели и месяцы. Во-вторых, некоторые тайны я мог доверить лишь самому близкому окружению. И в-третьих, среди этих немногих я был единственным, кто достаточно понимал ситуацию, чтобы верно и оперативно реагировать. Вот и пришлось рискнуть. Слишком уж многое было поставлено на карту.

Но Боже мой, как же скучно вот так сидеть, слушать и ничегошеньки не понимать. Истекшие два часа Комиссия устанавливала факты, которые можно было изложить в нескольких фразах.

Несмотря на раздутую прессой шумиху, я не владею секретом массового и дешевого получения золота из ртути и неоднократно заверял об этом весьма уважаемых людей и собственное Правительство. Тем не менее, надёжные источники показали, что из подвалов одного из зданий университета раз в неделю вывозили на инкассаторском броневике груз, оцениваемый примерно в шесть с половиной тысяч фунтов, то есть около трёх тонн. Будучи спрошенным об этом заслуживающими доверия свидетелями, я заявил, что там не находится искусственно полученное золото.

— Мистер Воронцов, как вы можете прокомментировать перечисленные факты?

— Они соответствуют действительности, — спокойно ответил я.

— Вы принесли присягу и поклялись говорить правду и только правду! — напомнил спикер Комиссии. — Ложь сейчас сама по себе является уголовно наказуемым преступлением.

— Я повторяю, это соответствуют действительности!

— Было ли там вообще золото?

— Насколько мне известно, лишь в незначительных количествах! — ответил я с демонстративной осторожностью в формулировках.

— Попрошу зафиксировать ответ в протоколе заседания. Продолжим! Верно ли, что, что груз, перевозимый 6 мая сего года в депозитарий банка «Норд», был похищен?

— Подтверждаю. Следы этого груза вели в Пекин, где наши возможности для дальнейшего розыска крайне ограничены.

— В дальнейшем я попрошу вас отвечать только на заданный вопрос, не выходя за его рамки! — нахмурился он. — Зафиксируйте сказанное!

Затем он пригласил для дачи показаний Сэмюэла Честнея. Надо же, как тесен мир! Хотя, если подумать, то всё логично. Указанный «специалист» прибыл в своё время из Японии, туда же и вернулся по окончании миссии. То есть, он был недалеко от Пекина. К тому же, Честней нередко исполнял весьма непростые, деликатные и опасные миссии для Рокфеллера, а вернее, для его бизнес-структур. Логично, что его направили на поиск «клада Воронцова» среди прочих.

Несмотря на то, что рассказывал о своей миссии мой старый заочный знакомый довольно сухо, я слушал его с большим интересом. И по мере рассказа моё уважение к его смелости и профессионализму росло. Надо же, сунуться в охваченный смутой Пекин, потом три дня отбиваться в окружении, охраняя найденный груз…

Мало у кого хватит на это духу, и совсем уж небольшое количество людей справится с такой задачей!

Между тем, он заверил, что в целях повышения доверия между участниками поиска, они все тщательно опломбировали найденный контейнер, а затем, не вскрывая, доставили его сюда.

— Почему же вы решили, что в контейнере находится искомый груз?

— Он соответствовал описаниям, выданным русским сыщикам, на нём стоит эмблема банка «Норд» и надписи на русском языке.

— Благодарю вас, пройдите на своё место. Мистер Воронцов, как вы прокомментируете показания свидетеля?

— Скорее всего, они действительно нашли похищенный контейнер, за что я благодарен всем участникам поисков. Надеюсь, когда будет подтверждено, что это наша собственность, её нам возвратят! — твёрдо ответил я. — А тем, кто помог отыскать пропавшее, мы выплатим обещанное вознаграждение. Если я правильно помню, речь шла о пятидесяти тысячах рублей, то есть, чуть больше двадцати пяти тысяч долларов.