Я натираю пеной ее грудь и с особой осторожностью мою ее между ног.

— Что-нибудь болит?

Она наклоняет голову, затем отвечает:

— Нет. Я просто очень чувствительна.

Уголок моего рта приподнимается.

— Господи, твоя киска была создана для того, чтобы выдержать хороший трах. Мне чертовски повезло.

Она хихикает.

— Если ты так говоришь.

— Повернись, — приказываю я.

Она делает, как ей говорят, и я массирую ее ягодицы, наблюдая, как мои пальцы скользят по ее коже.

— В один прекрасный день я хочу, чтобы ты села мне на лицо, чтобы я мог заставить тебя кончить своим ртом.

— Я тебя задушу, — возражает она, снова поворачиваясь ко мне лицом.

— Таков план.

Она поднимает руку к моей шее и обхватывает пальцами мое горло так сильно, как только может. Встав на цыпочки, она посасывает кожу над моим пульсом, а затем шепчет мне на ухо:

— Только если ты задушишь меня своим членом.

— Господи, — стону я. — Договорились.

Отпустив мою шею, она выходит из душа. Когда она вытирается, я любуюсь ее телом, пока мою свое.

Мой член все еще полутвердый, и это наводит меня на мысль, что Кассия действует сильнее виагры.

Глава 24

?

Кассия

Я резко просыпаюсь от сильного удара в челюсть, от которого стучат мои зубы. Открыв глаза, я вижу, как Найт падает с кровати. Раздается громкий стук, и я слышу, как его дыхание становится учащенным.

Черт!

Я бросаюсь к его стороне кровати и, соскочив с нее, быстро хватаю Найта за плечо и пытаюсь разбудить его.

Он резко вытягивает руку и толкает меня с такой силой, что я отлетаю назад. В этот момент он опускается на колени, а в следующее мгновение оказывается надо мной, занеся руку для удара.

— Найт! — Кричу я, пытаясь вытащить его из кошмара, и одновременно пытаясь схватить его за руку, чтобы остановить. — Это я. Это Кассия! — Его рука застывает на полпути, как только я кричу: — Линкольн!

Когда он открывает глаза, я обхватываю его за шею.

— Это кошмар.

Он падает на спину рядом со мной, и, услышав его прерывистое дыхание, я быстро сажусь и, наклонившись над ним, кладу ладонь ему на грудь.

Он поднимает руки и закрывает лицо ладонями, а его грудь вздрагивает при каждом вдохе.

Я придвигаюсь ближе и, просунув руку ему под голову, прижимаю его лицо к изгибу своей шеи, а другой рукой начинаю гладить его по волосам.

— Я здесь. Ш-ш-ш. Я здесь.

Его руки обвиваются вокруг моей талии, а тело прижимается к моему. Проходит несколько минут, прежде чем его дыхание начинает замедляться.

Мне больно видеть его в таком состоянии, и я продолжаю пытаться утешить его. Наконец, он поднимает голову и слегка отклоняется назад, чтобы сесть прямо.

Он проводит рукой по груди, а затем проводит кончиком среднего пальца по порезу, расположенному над сердцем.

Нет.

Это за Ронни?

Встав на колени, я придвигаюсь чуть ближе и кладу руку ему на плечо.

— Линкольн?

Я не решаюсь спросить, все ли с ним в порядке, потому что очевидно, что нет.

Он прочищает горло, прежде чем поднять голову. Его голос звучит хрипло, когда он бормочет:

— Я в порядке.

Качая головой, я встаю и включаю свет.

Найт поднимается на ноги и поворачивается ко мне. Когда он смотрит на меня, его и без того напряженное выражение лица становится убийственным. Он бросается вперед и, схватив меня за плечо, подносит другую руку к моему лицу, но останавливается, не дотрагиваясь до меня.

— Это я сделал это с тобой? — Спрашивает он, в его тоне сквозит гнев.

Я не знаю, какие повреждения есть на моем лице, но я не собираюсь говорить этому мужчине, что он причинил мне боль, потому что тогда он больше никогда не будет спать со мной в одной постели.

Я быстро качаю головой.

— Я ударилась лицом о прикроватную тумбочку, когда спешила к тебе.

— Господи, Кассия, — рычит он, беря меня за руку и таща на кухню.

Он хватает меня за бедра и усаживает на стойку. Я наблюдаю, как он открывает морозилку и достает упаковку замороженного говяжьего фарша, которую заворачивает в кухонное полотенце.

Когда я засыпала, моя голова лежала на его плече. Думаю, когда он повернулся и упал с кровати, его плечо соприкоснулось с моим лицом.