Шрифт:
Все эти крики о Реймсах и Лувенах только отвлекают внимание от того, о чем должны бы кричать все не обезумевшие еще люди: о величайшей преступности совершающегося человекоубийства.
Жизнь каждого из этих убиваемых миллионами людей священна, и разрушение ее есть величайшее преступление, — вот о чем надо кричать с крыш и башен над всем обезумевшим миром! Что значит перед этим, вот уже несколько месяцев непрерывающимся, преступлением пожары всех наших каменных храмов, и библиотек, и музеев!
И знайте: пока жизнь человека, каждого человека сына Бога, не станет священна для всех, не станут священны и какие бы то ни было величайшие создания человеческого труда и искусства.
Жизнь каждого человека есть храм Бога живого. Жизнь каждого сына Бога священна. Всякое человекоубийство есть великое преступление перед Богом и человечеством. Об этом кричите с крыш и башен ваших над всем обезумевшим миром.
А потом уже плачьте о ваших каменных храмах, библиотеках и музеях.
И знайте: в великом, совершаемом сейчас огромной частью человечества, преступлении против Бога и человечества повинны не только участвующие в нем и одобряющие его, но и молчащие о преступлении братоубийства и кричащие о Реймсах и Лувенах.
Да пропадут все камни Реймсов и Лувенов, только бы сознали люди, что жизнь каждого человека, брата их, священна, — только бы сознали люди, что каждый человек храм Бога живого, и что каждый, разрушающий человеческую жизнь, совершает величайшее святотатство.
Реймсы и Лувеиы, и лучше их, люди создадут вновь, но ни одной погибшей жизни не вернуть, не создать им вновь.
НЕЗРИМОЕ УБИЙСТВО
В то время, когда там на войне льют человеческую кровь разными способами, здесь в тылу ее тоже льют другими, невидимыми способами: здесь страшно теперь усилилась, всегда ведущаяся, но обычно незаметная, война корысти, наживы с человеческой жизнью.
Торгаши-вампиры всех размеров, всяких сословий, всякого образования — усиленно пользуются моментом, чтобы драть елико возможно большие деньги за продукты, за дрова, за уголь, за обувь, за одежду, за все со своего, называемого ими родным, народа. Открывается ряд всевозможных преступлений (при чем открывается только миллионная часть их), совершаемых для поднятия и удержания высоких и все растущих цен. На ряду с работой этих вампиров — отнятие, реквизиция съестных припасов... Задержание перевозки их.. Всеми этими способами также льется невидимо море крови человеческой жизни, жизни миллионов беднейшего населения, лишающегося самого необходимого, истощающегося, слабеющего, вымирающего.
И всего ужаснее, конечно, как всегда, незаметные страдания детей! Если при виде миллионов людей с перерезанным горлом, без ног, без рук, поднимается хотя бы в немногих еще душах, раздирающий крик ужаса, протеста и негодования, то ведь эти заболевания, эти смерти, эти длительные страдания, — они ведь совсем не видны... Никому не видно, что на кладбищах забелеют тысячи лишних крестиков, и кому какое дело, что миллионы детей, переживших эти ужасные годы, пойдут в жизнь истощенными калеками, рахитиками, туберкулезными, и огромная часть их погибнет, не дойдя до средины жизни...
Их десятки миллионов теперь в Европе — этих жертв незримого массового детоубийства, совершаемого на ряду с колоссальным взаимным убийством военным. Их убивают потихоньку, всеми за богатство свое почитаемые, убийцы, жертвующие потом из награбленных денег частичку на церкви, приюты, лазареты, на нужды войны, — их убивает всякий, кто, ради высоких цен, лишает этих маленьких мучеников мира хлеба, молока, одежды, сапог, дров, — всего, без чего детская жизнь чахнет от голода и холода.
ПРИГОТОВЛЕНИЕ К ПРЕСТУПЛЕНИЮ
В газетах напечатано сегодня известие о том, что какой-то инженер благороднейших Соединенных Штатов, пожелавших теперь присоединиться к общему побоищу, изобрел тетракол или тетра тол — или черт его знает как он называется! — новый разрушительный состав невероятной силы разрушения, превосходящий все, что было сделано до сих пор в этом направлении.
Газеты наши спешат поделиться об этом великом открытии наших союзников. И воображаю, с каким торжеством о нем напечатано во всех американских газетах! Тут все: и гордое самодовольство, что вот де знай наших, вот каковы мы, американцы,—вот каков наш гений! И радость захватчиков-грабителей: с таким средством можно будет оттягать хорошие куши из мирового разбоя! — И радость трусов: за таким способом никакой германский кулак не достанет нас и не вырвет у нас скопленную за три года наживу с европейской пролитой крови!
Отвратительная радость цивилизованных преступников, преступнейших из преступных!
Представляю себе этого инженера, готовящего этот состав, именно теперь, когда тетракол этот должен пойти прежде всего не на взрыв каких-нибудь горных пород, а когда он определенно готовит его сейчас для того, для чего, теперь все готовят в эти ужасные три года войны: готовит как страшнейший состав разрушения, чтобы разрушить жилища, города, села, гнезда человеческой жизни и культуры произведения величайшего человеческого труда, а, главное, для того, чтобы разрушить, издробить, разорвать на кровавые части человеческое тело, зачатое любовью двух соединившихся в святом таинстве брака существ, в муках рожденное матерью, ею нежно вскормленное, вспоенное, в величайших заботах, с величайшей любовью и самоотвержением матерью выхоженное, — разорвать на кровавые куски святое человеческое тело с бьющимся в нем святым человеческим сердцем, с мозгом, несущим драгоценные наследия сотен тысяч лет жизни человечества, — состав для того, чтобы разрушить священную жизнь человеческую, превратить ее в кровавый ком растерзанного мяса и раздробленных костей, изничтожить святую, человеческую жизнь.