Девять в минуту. Наброски в дни войны
Девять в минуту : наброски в дни войны
ДЕВЯТЬ В МИНУТУ
Вычислили, что в эту войну убивается девять человек в минуту. Я успеваю в минуту написать только пару строк, сидящая около меня жена сделать несколько стежков на детском платье, сын положить три кирпичика в своей постройке, а там в этот крошечный промежуток времени совершено уже 9 убийств, 9 преступлений, уничтожено человеческими руками девять жизней, вынашивавшихся девятью матерями, в муках рожденных ими, в тяжких заботах долгими-долгими годами выхоженных ими. Девять человеческих жизней со всеми скрытыми в них возможностями... Может быть умерщвлено девять мужей, отцов, оставивших вдовами нескольких женщин, сиротами несколько десятков детей. Изгнано из этого мира девять человеческих душ, — может-быть, самых прекраснейших, благороднейших, самых нужнейших миру...
9 умерщвленных в минуту!
ОН ИЛИ Я
„Один из двух должен господствовать над миром: или Британия или мы“.
(Из германской брошюры, вышедшей перед войной).
„Он или я...“ И каждый из них хочет владычествовать один над миром...
Один стоит за своей конторкой в Берлине, другой в Лондоне. И по дну моря и по воздуху летают их приказы: „Продать, купить... Купить, продать...“
Вдвоем им невозможно тесно в этой маленькой клетке — в мире...
Глаза их перебегают по столбцам приходо-расходных книг: „Столько-то... Столько-то... Столько-то... Нет, это невозможно!.. Тот, другой, получил на столько-то миллионов больше! Это невозможно. Право высасывать мир должно принадлежать одному! Вдвоем они не могут больше жить в этой маленькой клетке — мире»...
И они спускают с цепи своих рабов-народы, скованные цепями власти насилия и Капитала, — и кричат им:
— Ату его! За отечество! Ату его! За культуру! Ату его! За свободу!
И бросают их друг на друга, чтобы они отняли им у других владычество над кошельком мира...
И народы-рабы капитала — бешено рвут для них один другого.
И течет океан крови... И мир весь наполняется ужасом и страданьем...
А они стоят у своих конторок и считают на счетах: „Столько-то... Столько-то... Столько-то... Столько-то...“
И в воскресенье они идут в свои церкви и кладут пятачки в кружки для раненых и вдов убитых и сирот и, сидя на своих почетных скамьях поближе к Богу, поют устами хвалу Иисусу, который висит в алтаре, крепко прибитый гвоздями к кресту, не мешая им.
А в душе у них все звучит их собственный псалом: „Столько-то... Столько-то... Столько-то... Столько-то...“
„Если будут перебиты два миллиона немецких рабов, — я получу сто процентов на сто...“
„Если будет перебит миллион английских рабов, — я получу двести на сто...“
За кровь Иисуса Иуда получил всего тридцать серебряников... Какая невыгодная сделка! Только 30 серебряников за кровь самого Христа!
А они за кровь каждого раба получат сто на сто, двести на двести...
„Столько-то... Столько-то... Столько-то... Столько-то...“
ВО ИМЯ КУЛЬТУРЫ И СВОБОДЫ!
Вперед, вперед, герои, — во имя культуры и свободы!
Зачем вы плачете, глупые жены и матери, — французские, германские, английские, русские, — ведь это война за культуру и свободу! Радуйтесь и веселитесь!
Радуйтесь, умирающие с расколотыми черепами, с вывороченными внутренностями, издыхающие от тифа в земляных норах, наполненных водою и кровью. Радуйтесь, разорванные бомбами, растоптанные лошадьми и пушками... Радуйтесь, — ведь вас убивают во имя культуры и свободы!
Ведь это великий праздник! Ведь это последняя война! Последняя... в 1914 году.
Гордись, убивающий, — твой штык — благородный голос всеобщего мира!
Радуйся, убивающий, — твоя пушка — голос торжествующей, наконец, цивилизации!
Еще и еще немного... Еще... еще пару миллионов трупов — и великий храм прогресса и мира будет окончательно сооружен.
Брат француз, брат немец, брат славянин, брат англичанин, вонзите еще... еще... еще раз штык в сердце друг другу... и великое, святое дело воцарения братства будет закончено!
ЖИЗНЬ ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ СВЯЩЕННА.
Реймс, Лувен! Реймс, Лувен! Какая ложь все эти вопли о Реймсе и Лувене. О них кричат теперь тысячи людей, которые никогда и не интересовались тем, что есть на свете какой-то Реймский собор и какая-то ратуша в Лувене! Какая ложь все эти крики о разрушенных камнях, когда безумно разрушаются миллионы человеческих жизней, миллионы храмов Бога живого.
Жизнь каждого человека священна. Каждый, убивающий ее, разрушает храм Бога Живого, умерщвляет сына Бога.