Комендант снова посмотрел на меня с лёгким раздражением.

— К сожалению, сейчас мы не можем заменить замки, — повторил он, словно это был окончательный приговор. — Нет возможности. А тебе совет — перестань смотреть ужасы перед сном и перестанет мерещиться всякий бред.

Университет встретил меня как обычно — суетой, голосами, глухим гулом коридоров, перемешанным с запахом кофе из автомата и дешёвой шаурмы из столовой. Я шла к аудитории, стараясь не обращать внимания на всё вокруг. Внутри всё ещё плескались остатки ночных мыслей, гнетущих и размытых, как холодный дождь за окном.

Я не любила дождливые дни. Они были предсказуемыми и серыми, и от этого раздражали. Лекции тянулись бесконечно, голоса преподавателей превращались в глухой шум. Я машинально записывала что-то в тетрадь, пока мои мысли были совершенно не об этом.

На перемене я спустилась в буфет. Очередь двигалась медленно, и я уже пожалела, что решила сюда зайти. Стоило мне подумать об этом, как я почувствовала чьё-то присутствие слишком близко.

— Держи, — голос прозвучал неожиданно, но не громко. Я обернулась. Аш стоял рядом, протягивая мне булочку. Его взгляд был спокойным, будто это был обычный жест, но в глубине его глаз скользнула тень чего-то другого — чего-то, от чего стало неуютно.

— Я не просила, — коротко сказала я, стараясь держаться уверенно, но само его присутствие рядом, после того, что произошло вчера, выбивало из равновесия.

— Не важно, — ответил он, равнодушно пожимая плечами. Но его взгляд задержался на мне чуть дольше, чем следовало бы.

Я не взяла булочку, просто отвернулась, но чувствовала, как его глаза прожигают мне спину, пока я двигалась к столу. Этот короткий момент заставил сердце заколотиться быстрее. Я ненавидела саму себя за то, что теперь абсолютно не понимала, как должна вести себя с ним.

На следующей перемене я стояла в коридоре, рассматривая расписание на стене. Поток студентов мелькал вокруг, но всё вдруг стало словно в замедленной съёмке, когда я почувствовала лёгкое касание. Чьи-то пальцы коснулись затылка, почти невесомо, как случайное прикосновение. Но это не было случайным. Я резко обернулась.

Аш. Он стоял так близко, что мне пришлось сделать шаг назад, чтобы не врезаться в него. Его лицо оставалось безмятежным, даже насмешливым, а уголки губ тронула лёгкая улыбка.

— Что ты делаешь? — прошипела я, с трудом подавляя желание отстраниться ещё дальше, оглянулась вокруг в надежде, что никто не заметил этого касания.

Аш наклонился ближе, так что его голос прозвучал прямо у моего уха, отчего тело пронзило морозным холодом.

— Жду тебя на крыше. После занятий.

Я замерла, но он уже отвернулся и растворился в толпе, будто ничего и не было. Я сжала зубы, глядя ему вслед.

Я решила не идти. Весь остаток дня я избегала мест, где он мог бы меня найти, и пряталась за учебниками, делая вид, что сосредоточена. Крыша — это последнее место, куда я собиралась. Но к концу дня, когда я почти расслабилась, уверенная, что он оставил эту затею, всё рухнуло.

Я шла по коридору к своей комнате, когда его рука вдруг появилась из ниоткуда, перехватывая моё запястье. Резкое движение заставило меня остановиться, и я встретила его взгляд.

— Ты в курсе, что крыша в другой стороне? — Его голос был тихим, но жёстким, а глаза смотрели так, будто он видит меня насквозь.

— Аш, хватит, — выдохнула я, пытаясь выдернуть руку. Но он держал крепко.

— Нет, мы только начали, — он сделал паузу, а потом добавил с какой-то странной уверенностью: — Ты идёшь со мной.

Мне оставалось только подчиниться.

— Сюда ведь нельзя заходить? — я задержала дыхание. Затем обернулась и бросила взгляд на ту часть лестницы, которая вела на крышу. Она была перегорожена полоской цепи, но некоторые студенты, судя по всему, уже привыкли к тому, чтобы просто ее на время снимать и проходить куда нужно. Мы пришли сюда немного другим путем, но все равно становилось не по себе от мысли, что тут нас могли поймать охранники.

— Нельзя девушкам заходить в мужское общежитие, но ты все равно постоянно это делаешь, — Аш толкнул дверь и окончание его фразы было перекрыто скрежетом стали.

— Ты же знаешь, что я правил не нарушаю, а к тебе в общежитие пробиралась лишь по той причине, что была вынуждена, — я поморщилась от яркого света. В отличие от лестничной площадки, на крыше все было залито солнцем.

— Да, точно. Ты ведь послушная папина дочка и любимица всех преподавателей, — могло показаться, что Аш произнес это с иронией, но, на самом деле, по голосу было понятно, что ему вообще глубоко плевать.