Ребята из «Премьер-министра» помочь не могли: я сам, по доброй воле, заступился и поддержки у них не искал, но три с половиной года из жизни выпало. Мало мне того, что пережил с Аллой, так эта еще епитимья! Депортация уже не грозила, я сам хотел уехать в Грузию вместе с семьей, но дети мои слишком большие.

Из книги Отара Кушанашвили «Я. Книга-месть».

«В «Останкино» знают, что я не гримируюсь. Не из кокетства – воюю за естественность, за «документалку». За вычетом тех случаев, когда перепью.

Воюю за ненакрашенную рожу, неровную походку и нервическую речь, за аутентичные эмоции. За мучительный подбор нужных слов. За открытость. За настроение (когда жмут ботинки, о будущем думается угрюмо), за децибелы. За чепуховые, но нужные аплодисменты. За расхристанность. За искоренение мусорных словечек. За пространство ТВ, в котором не происходит ничего, но все возможно.

В это трудно поверить, но мало кто в «Останкино» умеет излагать мысли в логическом порядке. Ургант, Дибров и я. Я слишком умен, чтобы быть дилетантом, а чтобы быть профессионалом, мне не хватает квалификации.

...

«Нежнейшие отношения в братском смысле у меня только с Григорьевым-Апполоновым».

– Да, молодец!

– Маладэс! – в Москве ты поэтому обитаешь в съемной квартире?

– До сих пор, но считаю ли я изъяном своей убогой холостяцкой жизни, все paвно являющейся предметом зависти миллионов людей, отсутствие жилья? Нет! Я, как Киану Ривз, который может позволить себе дом, но живет в гостиницах, и я спокоен, потому что у моих детей все есть. У меня нет намерения отдать свои деньги «Алым парусам» (одному из самых известных и фешенебельных жилых комплексов Москвы. – Д.Г.) или какому-нибудь идиоту Полонскому (крупному российскому npeдпринимателю, занимающемуся строительным бизнесом. – Д.Г.) , лишь бы построить дом – зачем платить чмырям?

– Своего жилья, получается, у тебя пока нет?

– И уже, судя по всему, не будет: мне нужно детей ставить на ноги. Посмотрим правде в глаза: если я не удалю с украинского ТВ Киселева (а ему пора бы уже осознать, что он в свете моего величия и профессионализма никто), ничего мне не светит. Когда узнаю, сколько московские говнюки в Киеве получают, думаю: чего же им не хватает? У меня семеро одеты в Armani, все кушают сытно, мне даже той Х…НИ, которую получаю, достаточно, а им вечно мало! Как можно таких бездарей звать на работу?

Вот когда Пинчук или кто-то другой пригласит меня вести шесть программ в течение дня…

– …включая новости…

– …примерно как ты, переодеваясь каждые два часа, тогда, может, жилье и появится, а сейчас этим даже не пахнет. Нужно думать о детях, поэтому берусь за любую работу.

– На жену, которая все у тебя отсудила, обиделся?

– Первое время, естественно, обижался, но она, хотя и визуально великолепна, странный такой человек. Например, упрекала в том, что я плакал, когда хоронил маму, и сама не поехала на похороны – в грузинскую-то семью.

– Она грузинка?

– Нет, но духом должна быть грузинкой. Русская барышня, и, думаю, за столько лет уже поняла, что не поехать на похороны матери того, кого кого ты считала любимым мужем, – просто плевок в лицо, но тогда она думала, что это нормально. Она никогда не плакала – в женщинах меня это очень смущает. Я, вспоминая маму, рыдал девять дней, а жена пилила: «Чего ты все время ревешь?» – «Ептыть, еще одно слово по поводу слез, посвященных маме, я тебя просто прибью!»

– «Слез, посвященных маме» – как сказал!

– «Если, – ей говорил, – вспоминаю маму и хочу плакать, я должен тебя стесняться? Ты че, «Песня года» Игоря Крутого, б..?» Ну что ж, некоторые только о деньгах думают, хотя есть вещи гораздо важнее.

– Твоя бывшая жена с тремя детьми живет в Киеве?

– Да – она еще более странная.

– Как они здесь оказались?

– Так они тут и жили. Было время, когда каждую неделю я ездил на работу в ночной клуб «Голливуд» – там и встретил девушку ослепительной красоты (как, собственно, все, кого я здесь знаю). Подавляющее большинство тех, с кем мне удалось вступить в отношения, которые Бродский назвал е…лей, – красавицы нереальные, просто я не понимаю тектонических сдвигов в их головных…

– …корах…

– (Смеется.) …да, а потом вдруг узнаю, что ее фамилия Горохова. Моя – Кушанашвили, с такой не стыдно даже в тюрьму загреметь, а она хотела детям ее поменять. «Когда я умру, – ей сказал, – может быть, но Кушанашвили и Горохов…» Куш – есть повод для доброй иронии в школе, а Горох и долбо…б – это синонимы. Мои дети будут Отаровичи Гороховы, б..? Что это такое? Назови его еще Чмо Отарович Горохов! – как можно такую фамилию поменять?

– Это правда, что она не дает тебе общаться с детьми?