Я уже доказал, что по отношению к читателю являю собой абсолютное самоотвержение, блестяще справляясь со страшной обузой в виде улучшения настроения миллионов.

Претензия к тому, что я пишу, может быть только одна: слишком хорошо.

Почитайте – и у вас откроется третий, мать его, глаз!

Это незамаскированная правда для сумеречных душ, знающих толк в науке наслаждений; для тех, кто не довольствуется декоративной функцией, с чем (с декоративностью) у меня полный швах. Как, например, с терпимостью к плохим людям, над которыми хочется – разумеется, с доказательствами на руках – надругаться.

Это хитрый шедевр бесконечной утонченности от живой Реликвии Золотого Века Журналистики.

Убедительный пересказ моих драматических снов.

Нах! Поэма в прозе

Глотая эпоху и ею давясь,

Я выл на луну,

Крепышом становясь.

Били меня под хохот ослов,

А я не сдавался, краснея.

И сам научился ремонту носов,

Немного от страха белея.

Врагам навевал кошмарную мысль,

Что меня не победить, пистолета с собой не имея.

А чувства свои я держал при себе,

C приятцей отдавшись мыслишкам,

Что скоро вражинам будет не по себе,

Бо намного их сильнее я. Слишком.

В Тбилиси я сам нарывался под нож,

Я лез в Египте под пули.

Как будто погибнуть мне было невтерпеж,

Да что-то дура-пуля тянула.

И я, отражающий свет исполин,

Пошел по дороге, и был я один,

Автор мадригалов для Оль, Лен, Марин.

А в садике роса развешивала стразы,

И я заверещал: «Не троньте вы, заразы!»

Мое заявленье имело успех,

Вспугнув пидарасов-зазнаек.

Исчезнуть во тьме, прошипев слово ЭХ?!

Обрадовав поклонников потных маек [1] ?

«Вы акварельная, незнакомка!» —

Сказал я дуре тут одной.

Она ответила: «В сторонку!»

И стала дергать головой.

Наверное, так растерялся Отар

С котомкой, набитой, дырявой,

Когда он ступил на перрон, что базар

Наверное, так растерялся Отар

С братвою отпетой и чмошной,

Отдавать не желая кровавый навар

Насмешливым шлюхам сверхтошным.

А у меня не было ни навара, ни братвы.

Я был одним из тех черножопых, кто был вынужден уехать из дома и плясать вокруг хлебных мест, ни в одно из которых меня так и не взяли.

Путину

Любезный Владимир Владимирович,

по отношению к Вам я представляю полное самоотвержение и привязанность.

Это я помог Вам выиграть.

Когда будете искать толковых людей снова и снова, вспомните про меня, работающего на износ и качественнее всей Вашей администрации.

Я надеюсь, что когда Вы прочтете и письмо, и саму книгу, где я блестяще вербализировал свою жизненную программу, Вы дадите команду отыскать Автора.

Я – ходячее опровержение всеобщего мнения, что таланты перевелись.

Я из тех, кто считает, что любая проблема – замаскированная удача; я знаю толк в науке Интриги; мой взгляд, если захочу, режет дневной свет ломтями; у меня случаются, правда, панические атаки, но я с ними справляюсь.

Пора Вам мной заменить кого-то из Ваших слабаков, самоуверенных дураков, на поверку тревожных алармистов, гребаных холуев и вредоносных шутов, виноватых в том, что – сожалею, что говорю об этом, – даже акты поддержки Вашего имени выглядят капустником в саду (гореть им за это в аду!).