Дверь микроавтобуса резко открывается. Непривычно теплый для ноября воздух проникает в салон. Лука обнимает меня и боязливо прячет лицо на груди.

– Добрый день, – здороваюсь первая, накрывая макушку сына рукой. – Как поживаете?

Банальная вежливость. Не больше.

– Не жалуемся. Добрый, – холодно кидает мне отец Расула, а затем внимательно смотрит на Луку.

Я же замечаю, что прошедшие три года отразились на волевом лице еще более глубокими морщинами. Седые волосы, чуть сгорбленный силуэт, черная одежда и мусульманские четки в руке.

К моей личной неприязни, основанной на наших прошлых конфликтах, сейчас добавилась обида за Злату. Отец не принял новые отношения старшего сына, и с тех пор они не общаются. Даже несмотря на то, что в новой семье родился ребенок.

Это чудовищно.

Амир Хаджаев умер для Рашида Хаджаева.

Живой сын умер для отца.

Вот так радикально решаются проблемы здесь, в горах. Наотмашь и без сантиментов. Был человек – и нет человека, а жизнь продолжается. Это стоит всегда помнить и… считать до скольки угодно, Таня. Чтобы не ляпнуть лишнего.

– В город поедем! – приказывает Рашид Бубе.

– Не получится, – спокойно отвечает водитель. – Распоряжение Расула Рашидовича – не отлучаться от Татьяны с ребенком.

– Да что с ними будет-то? Кому они нужны?

Пренебрежительно машет рукой в нашу сторону.

– Распоряжение Расула Рашидовича, – повторяет Буба.

– Нашелся тут командир. Пусть республикой вон руководит, а отец сам разберется. Тогда эти… с нами поедут, – ворчит старик.

Один, два, три, четыре, пять…

Кажется, получается.

– Извините, – откашливаюсь и чересчур вежливо произношу. – Но мы никуда больше не поедем. Не сейчас. У моего сына повышенная температура и кашель. Он кое-как перенес дорогу сюда. К тому же сейчас обед, а мы еще не завтракали.

Сглаживаю неловкость слабой улыбкой.

На удивление Рашид молчит, но в черных глазах – лютая злость. Густые брови соединяются в одну линию, а губы становятся тонкими.

– Хорошо, Татьяна. Я провожу вас в дом, а когда привезут лекарства, принесу, – говорит Буба и выбирается из машины.

Подхватываю сына на руки. Рашид уступает. По дорожке, вымощенной фигурной плиткой, иду к крыльцу.

– Мамочка, мы будем здесь жить? – шепчет Лука, обнимая мою шею.

С опаской осматривает большой дом.

– Какое-то время, малыш.

– Мне здесь нравится…

– Я очень рада.

Сегодня в доме вкусно пахнет выпечкой. Желудок превращается в крепкий узел и молит о пощаде.

– Я хочу есть, – слышу от сына.

Ушам своим не верю. Чтобы найти его аппетит, мы обошли все столичные больницы, а, оказывается, надо было просто приехать сюда и пропустить завтрак.

– Сейчас, мой хороший.

Оглядываюсь на закрытую дверь. Не знаю, как должно быть правильно. Мне нужно купить продукты и приготовить самой?..

В дверном проеме появляется женщина. На вид ей около пятидесяти. У нее черные волосы, забранные под серый платок, и стройная фигура, хоть и едва различимая в свободном длинном платье.

– Здравствуйте, – снова пытаюсь быть вежливой. – Таня.

– Доброго дня, – она хмурится. – Я Марьям. Проходите на кухню, как будете готовы. Время обедать.

– Спасибо, – выдыхаю с облегчением.

Мы моем руки в прилегающей к кухне ванной комнате и садимся за стол. Я впитываю в себя все мельчайшие детали. Красивую разноцветную посуду, кухонные фасады из темного дерева и большое окно, из которого так же, как и из нашего, видно внутренний двор. Здесь по-домашнему уютно и очень чисто.

Лука ведет себя настороженно.

– Я приготовила похлебку, – сообщает Марьям ровным голосом.

– Что такое похлебка, мамочка?

– Так называют суп, малыш, – отвечаю на автомате.

– Я люблю суп, – он с энтузиазмом кивает и складывает руки на столе.

Я улыбаюсь и замечаю, что Марьям наблюдает за Лукой с интересом. У нее ведь тоже внук подрастает. Она вообще думает об этом?

Пока мама Расула накрывает на стол, я снова борюсь с мыслями – надо ли мне ей помогать, или в чужом доме это будет выглядеть неприлично?

Движения женщины неожиданно завораживают. Плавные, четкие и выверенные. Мягкие, как облачко. Она практически не поднимает глаз, при этом в каждом ее жесте – доброжелательность и внимание.