С гулом загрохотали шестерёнки, открывая монструозные ворота, после чего свет коснулся глаз. Именно коснулся, а не ярко ударил. Он не ослеплял, а ложился на изнеможённые тела и разум, словно свет звёзд, которых уже давно не было видно из-за смога.

Первый шаг первого человека был неуверенным, он не мог понять, что за цвет видит. Это был зелёный, обычный зелёный цвет, которого в природе этого мира не осталось. Был болотно-зелёный в похлёбке, тёмно-зелёный на униформе, грязный-зелёный на стенах в виде плесени, но такого чистого и яркого цвета… он раньше был везде, ведь росли деревья и простирались бескрайние луга.

Об этих днях ещё рассказывали старики, а дети называли их глупыми. Однако теперь всё это стало явью, ведь очистительная система одной из ячеек была мной восстановлена, удобрение притащили те, кто готов был не словом, а делом поддержать перемены и создав ферму на основе гидропоники я начал выращивать здесь еду, которой так не хватало. А свет… свет был дарован самим Повелителем Перемен, который взамен брал лишь объединённое чувство надежды.

Так начали исчезать люди. Инквизиция начала рыскать ещё сильнее, но сколько бы ярко не горели создаваемые мной сады, остановить перемены уже было невозможно. Бездействие было опасным для инквизиции, а действие и вовсе фатальным. Они были в проигрышном положении изначально, а в подворотнях уже слышались совсем неудобные Империуму трактовки Божественного Писания.

Всё чаще люди собирались не в храмах, а у себя дома, с такими же единомышленниками, с которыми они обсуждали зазубренные ещё в детстве главы и осознавая, что были слепы и не видели истинного посыла Императора с самого начала. Однако даже так всё шло лишь к ещё большим лишениям. Не прошло и месяца моей деятельности, как инквизитор отдал приказ об использовании радикальных мер. Ведь ситуация выходила из-под его контроля.

Запылали костры, все мои дары изымались, а ремесленники оказывались на кострах рядом со своими творениями. Всяких кто был заподозрен в том, что слушал лживые трактовки Божественного Откровения — сжигался равно как и тот, кто говорил. Волна репрессий прошла по всему миру, а на немногая надежда была вырезана из сердец наивных глупцов.

— Вот так они обвинили меня в том, что я захотел сделать чьи-то жизни чуть лучше? — спросил я, ходя по стенам и наблюдая на кварталами третьего кольца.

— Ты хотел использовать это против них, — отвечал мне Сиберус.

— Виновен лишь в мыслепреступлениях? Сиберус, неужто ты действительно не понимаешь, почему такая система не жизнеспособна?

— Я знаю кто ты, Видар. Ты демон, которому только и нужно, что сожрать наши души.

— И как ты считаешь, правильно ли поступила Инквизиция? Скажи мне прямо, верный сын Империума, а не вредит ли их деятельность прямо сейчас тому миру, за который отдал свою жизнь единственный истинный Бог?

И Сиберус молчал, через мои глаза глядя на костры, где сгорали заживо дети и их родители, виновные лишь в том, что где-то что-то услышали и вовремя не донесли. Как же лицемерно звучали слова епископа, пытающегося убедить всех в том, что происходящее абсолютно нормально и всем надо радоваться. А Имперская Гвардия стоит в строю и контролирует, чтобы их народ не пошёл против системы. Разве это защитники? Разве в этом есть какая-то польза? Разве хоть кто не видел насколько сильно подобные поступки вредят Империуму?

Сиберус ничего не ответил, но объективной реальности он отрицать не мог. Ведь и глупцом Сиберус не был, о чём говорили его навыки, которые развивались в том числе благодаря критическому мышлению, пусть и порой крайне выборочному. А реальность была такова, что в этот день… в этот день действительно умерла надежда, оставив после себя лишь затаённую злобу.

Злобу, которая возможно была куда опаснее, чем радужный свет перемен.

Глава 287

— Скажите мне, для какой цели вас всех собрал здесь Император? Для чего ему нужен был этот аграрный мир и зачем его сделали миром-крепостью? Чтобы производить еду? Чтобы защищать других? Чтобы вы поклонялись ему и каждый день просили о помощи? — шествуя среди гудящих двигателей, заполняющих угарным газом подземные ходы, спрашивал я девять тысяч девятьсот девяносто девять людей, до которых эхо доносило каждое моё слово. — Нет, всё это вам сказал не он, это навязали те, кто даже никогда не слышал ни Его слов, ни Его самого.

Ножом по самым больным местам я вырезал глупую ложь, которую внушали лидеры местных культов. Они тоже давали надежду, но такую слабую и лживую, что она тут же сыпалась от суровой действительности и уж тем более от контакта с такими как я. Я говорил на языке логике и фактов, а те кто хоть как-то умел думать и продолжать строить логические цепочки… те быстрее других сбрасывали оковы.

— У Императора была лишь одна цель, его величайшая мечта — вновь сделать Империум единым, объединить всех людей и передать им в руки всю Галактику. Именно поэтому когда хвалённые астартес предались нас, то не случилось коллапса. Ведь Террой правили люди, под мудрым руководством человека, Малкадора Сиггилита. Потому что только человек знает, что нужно другому человеку. И только тот человек, который живут среди других людей, знает какие у них проблемы. Знает их боль, понимает их.

Неприятны были мои славы, очень сильное внутреннее противодействие вызывало всё услышанное, и пока некоторых сопротивлялись, другие уже принимали сказанное. Для них это было хуже смерти. Весь привычный мир для них рушился, вся их жизнь была посвящена лживым идеям, они ввергли в кабалу даже своих детей по исключительно своей глупости. Ответственность, которую они привыкли избегать навалилась на них всем грузом атеистического мировоззрения.

— Ничего не знают о вас зажравшиеся епископы, заплывшие жиром и грехами. Никогда не поймут вашего положения псы Золотого Трона, как и вернувшийся Робаут Жиллиман, что забрал всю власть у Совета Лордов Терры, что хранили Империум десять тысяч лет, не сможет построить Империум для людей. Ведь сам он не человек. Он той же крови, что и другие дети Императора, о которых запрещено говорить и которые якобы пали после Ереси Хоруса.