Шрифт:
– Тебе надо уволиться. Возвращайся в музей.
– Не беспокойся, я с ними справлюсь.
Они засмеялись, переходя к привычной дружеской болтовне.
– Выпьем чего-нибудь нормального? – предложила Астрид.
– Отличная идея.
– Давай же сделаем это.
– По коктейлю?
– Однозначно.
Метрдотель вернулся с кувшином и долил воды. Он дождался паузы в разговоре.
– Вы готовы сделать заказ?
– Думаю, уже пора, – сказала Джина, беря меню. – Астрид, ты готова?
– Пожалуй, возьму что-нибудь мясное. Саймон настаивает, что нам надо стать вегетарианцами, чтобы спасти планету.
– Да ты что?
– Меня это просто убивает. С правильным соусом я могу и туфли съесть. Постарайся ему не проболтаться, он будет страшно зол.
– Обещаю.
Метрдотель предложил три блюда, подробно описывая, как шеф-повар будет их готовить. Астрид выбрала третье – курицу «Монте-Карло». Калорийную, но явно стоящую того, чтобы себе ее позволить.
– Отличный выбор, – сказал метрдотель, принимая у Астрид меню. – Если членская карта у вас с собой, могу записать счет на нее.
– Конечно.
Она поставила на колени сумочку и стала в ней рыться, доставая по несколько вещей за раз и кладя их на стол. Небольшая косметичка. Ключи от квартиры. Браслет из душа в прозрачном пакетике с застежкой… Джина внезапно протянула к нему руку.
– Где ты это взяла?
– Что-что?
– Это мой браслет.
Глава 4
Астрид сидела на скамейке возле пруда в Сент-Джеймсском парке, не очень понимая, как там оказалась. Она помнила, как схватила браслет и встала из-за стола. Что она тогда сказала Джине? Промямлила, что ей нужно на свежий воздух, а дальше? Еще помнила, как прислонилась к стене в коридоре, мечтая, чтобы перестали подкашиваться ноги. Словно бурное течение пыталось затянуть ее под воду.
Помнила, как брела, спотыкаясь, по музею и застряла в кучке школьников с одинаковыми голубыми рюкзаками. Потом оказалась на солнце.
Посмотрев на часы, Астрид увидела, что уже почти два. Возвращаться в лабораторию не имело смысла. Но и сидеть тут дальше, думая по кругу одно и то же, невозможно. Саймон и Джина. Ну почему именно она? Единственная близкая подруга. Только-только Астрид осознала, что у мужа роман, и со всем справилась, так ведь? А теперь еще и это. Такое не прощается.
Астрид вытерла рукавом слезы. Спустя минуту подавила новый приступ рыданий. Она не могла больше плакать. Только не после вчерашнего вечера. Саймон и Джина… слезы вернулись. Гулявшая рядом парочка задержала на ней взгляд. Затем они крепче взялись за руки и прибавили шаг. Будто горе было заразным.
Неподалеку мужчина в ярко-желтом сигнальном жилете выгребал мусор из урны. Он замер и уставился на Астрид. Отлично, она превратилась в официальный памятник. «Брошенная женщина в парке – НЕ ПРИКАСАТЬСЯ».
В сумке завибрировал телефон. Снова вчерашний номер. Она глубоко вздохнула и собралась, держа палец над кнопкой «Принять вызов». «Ну что ж, – буркнула она, – сам напросился».
И опустила палец.
– Мне все равно, что вы продаете, мне это не нужно. Уберите меня из вашей базы и никогда больше не звоните. Вам ясно?
После паузы послышался мужской голос:
– Прошу прощения, вы – Астрид Киснер?
– Да.
– Меня зовут Энтони Даттон, я из «Даттон и Паркер, поверенные». Вы получили документы, которые я выслал по почте?
– Ой, простите, – Астрид выпрямилась, – я давно не просматривала письма. Скажите, пожалуйста, о чем идет речь?
Снова пауза.
– Миссис Киснер, я советую вам прочитать эти документы как можно быстрее.
Вернувшись в квартиру, Астрид достала из комода стопку писем. Первые два оказались счетами, которые она уже оплатила онлайн. Она разорвала их пополам и выбросила в корзину для бумаг. Дальше лежало письмо с данными бронирования поездки на Кипр и двумя билетами на самолет. Годовщина. Четыре года. Они не смогли продержаться даже четыре года. Билеты были порваны на мелкие клочки и отправились вслед за счетами.
Следующее письмо было явно поважнее. Конверт из качественной светло-кремовой бумаги, адрес написан от руки. Причем перьевой ручкой – точки были четкими и жирными.
Астрид открыла конверт и прочитала адрес в верхнем углу: «Даттон и Паркер, поверенные. Пул, Дорсет. DH14 8XG». Затем выхватила глазами из послания самое важное. Судя по всему, с ней уже давно пытались связаться по поводу смерти дяди Генри. Она вздохнула, ощутив укол скорби даже сквозь боль от предательства Саймона. В детстве она очень любила дядю. Несколько раз ее семья проводила лето у него в Дорсете. Дядя был художником-пейзажистом, причем очень хорошим. Во время каникул он учил ее всему, что умел сам. Как смешивать краски. Выбирать кисти. Запечатлевать на холсте шторм или восход солнца. Те летние месяцы, когда они вместе рисовали в его саду, были счастливейшими в ее жизни. Из-за него она стала реставратором.
Потом ее отец и дядя из-за чего-то поругались, и больше Астрид с ним никогда не встречалась. Как и с другими распрями внутри ее семьи, причины остались неизвестны.
Похоже, нашлось объяснение последней открытке от папы. Новости про дядю Генри спрятались в каракулях.
Астрид, присев на краешек дивана, прочитала письмо внимательнее. Там говорилось, что поверенные уже писали ей в прошлом месяце и теперь беспокоятся об улаживании формальностей с имуществом. Не могла бы она заполнить присланные ранее формы как можно скорее?