Одним словом, я просто не имею права не зафиксировать наличие беспокойства, а также того, кто и почему беспокоится.

Что же касается раздражения, то это другое. Раздражается наше "приличное общество". Оно всегда раздражается, когда возникает что-то не вполне стерилизованное. Раздражаясь, оно реагирует привычным для него смердяковским образом. Для того, чтобы так реагировать, ему не нужны заказы высоких международных персон. Смердяковщина – это естественный и безальтернативный способ существования данных "болтливых белковых тел". (Кто-то сочтет, что я в слове "белковых" пропустил две буквы, но я всего лишь перефразировал классика).

Беспокойство надо анализировать – ибо оно малое слагаемое Большой Игры. А в Большой Игре нельзя пренебрегать малыми компонентами. Раздражение же надо игнорировать.

Конечно, в какой-то степени беспокойство инициирует раздражение, а раздражение подпитывает беспокойство. ТАМ начинают больше беспокоиться – ЗДЕСЬ больше раздражаются. И наоборот. Но не в этом главное. Главное в том, что именно беспокоит.

Беспокоит не чей-то радикализм. Беспокоит (цитирую близко к тексту некие "материалы") возможность появления на патриотическом поле хотя бы одного фактора, несводимого к однозначному лубку – наглядному и крикливому пособию на тему об "ужасном русском фашизме". Высокие "тамошние" инстанции настаивают – не должно быть НИ ОДНОГО такого патриотического "фактора". Почему-то (беспокоящимся виднее, почему именно) особо нервирует альянс вашего покорного слуги и газеты "Завтра". Ибо в этом альянсе видится возможность возникновения подобного фактора.

Я не вдаюсь в рассмотрение причин такого видения процесса. Я только фиксирую его наличие. А также наличие предельной обеспокоенности возможностью выхода газеты "Завтра" за пределы отведенной ей роли. Роли самого известного – модного, и в чем-то даже "приличного", – ЖУПЕЛА.

Такой выход за пределы роли не только беспокоит игроков, но и раздражает смердяковых. Почему раздражает – слишком понятно, а потому неинтересно. А вот в чем генезис беспокойства? Это весьма серьезный и далеко не тривиальный вопрос. Мелкий? Конечно, мелкий. Но рассмотрите эту капельку под аналитическим микроскопом – и вы такое увидите, что мало не покажется. Именно это я и постараюсь сделать.

Буквально несколько слов о формах, в которые отливается беспокойство. Беспокойство ли? Когда какой-то псих, смердяковствующий маргинал, выявляет в вас тягу к царедворству, якобы толкающую вас на обсуждение темы развития, – что сие знаменует? И знаменует ли хоть что-то?

Есть простой количественный метод, позволяющий ответить на вопрос. Даже если занявшийся вашей персоной субъект – абсолютный параноик, который не ест, не спит, а только пишет и пишет, он может написать столько-то. Если он пишет намного больше – то он не раздраженный бескорыстный псих, а нанятый работник. А если, например, он пишет в десять раз больше, то это уже нанятый коллектив. Есть ли логический дефект в таком методе рассмотрения? Это количественная дедукция – один из наиболее надежных аналитических методов.

Но есть еще и самый точный метод – опора на надежные данные. Такие данные – это не сплетня, а достоверное знание, умножающее скорбь. Иногда такое знание, от которого... как бы покультурнее выразиться... Словом, окунаешься ты в стихию чужого сленга и чужой смачно-стукаческой логики: "Сейчас мы втянем X в то-то и то-то, и тогда Y либо отскочит, либо замарается! Задачу мы решим в любом случае". Сначала ты в это конкретно окунаешься в связи с "ХАМАСовской темой" и откровениями ее "операторов", затем в связи с еще более мелким сюжетом.

Ну, поговорил редактор газеты "Завтра" с журналистом на тему "люди, годы, жизнь" (имеется в виду не жизнь Ильи Григорьевича Эренбурга, а жизнь редактора). Разговор шел много часов. Наговоренного журналисту хватило на книгу. Ну, книга и книга... Много часов говорить "за жизнь" всухую дураков нет (даже исламист не сможет, не то, что русский человек с широкой душой).

Так что бытовой контекст абсолютно ясен. Стиль – тем более. Ну, право... не в суд же подавать на то, что в книге этой назван я аж "референтом Березы"... Речь о 1996 годе, "письме 13-ти", других сюжетах. Как ни старается журналист препарировать задушевный разговор, все равно видно, что никакой я не референт (увы). А больше, чем я сам о себе уже рассказал, никакой журналист не сумеет. Делов-то!

Но затем ты снова окунаешься в ту же самую "стихию точных данных". И обнаруживаешь (причем с абсолютной доказательностью) буквально те же стукаческие заходы: "Мы сейчас таким-то образом отпрепарируем высказывания X, тогда Y или "заведется", или умоется! Задачу мы решим в любом случае".

Да что ж так неймется-то?

В происходящем, как в капле воды, отражается два макро-феномена. Культурный и политический.

О культурном исчерпывающе сказано Грибоедовым:

Чацкий: Кто служит делу, а не лицам...

Фамусов: Строжайше б запретил я этим господам

На выстрел подъезжать к столицам.

Есть Лица, сделавшие заявку на развитие. А есть само это развитие, то есть Дело. Если мы отмахнемся от заявки – мы, провозгласившие, что Дело важнее Лиц, – то грош цена и нам, и символам нашей веры. Начав же обсуждать Дело (Дело вообще и Дело развития в особенности) – мы должны ждать всех низостей, на которые способно наше специфическое "приличное общество". Потому что – чего греха таить – общество это ПО ПРЕИМУЩЕСТВУ низкое. Спрос его – это ПО ПРЕИМУЩЕСТВУ спрос на низость. Язык его – ПО ПРЕИМУЩЕСТВУ смердяковский. Тянется оно ПО ПРЕИМУЩЕСТВУ к тому, что "с душком-с".