Шрифт:
Наверное, безумно модно, но мне всегда была ближе классика.
— Если мы с тобой когда-нибудь решимся на загородный дом, то я хотел бы, чтобы они висели в нашей гостиной напротив окна с видом на озеро. Как ты на это смотришь?
Сообщения на мой телефон летят пулеметной очередью и заполняют меня всю хаосом и сумятицей. Незаметно протягиваю руку и переворачиваю его экраном вниз.
— Я за. Думаю, будет очень красиво.
Глава 10
Варя
— Я не знаю, как буду сдавать эту сессию, Варя, — качает головой Арина, сидя на подоконнике со стаканчиком кофе из автомата в руке.
— Сдашь.
— Я ни черта не понимаю в этой философии. Все философы шизофреники. Зачем нам знать, что творилось в их головах?
— Просто зубри, — советую, отпивая горячий сладкий напиток.
Мне философия тоже не просто дается, но я не сдаюсь, и решительно настроена сдать ее самостоятельно и с первого раза.
— У меня терпения не хватает, — бурчит, хмурясь, — Бесит.
— Отец в любом случае поможет.
— Да-а-а… только потом столько упреков будет.
Нащупав рукой вибрирующий в кармане телефон, вынимаю его и открываю нашу с Юлей переписку. Там три фото со свадебными платьями и приписка к ним.
«Как тебе?»
О, Господи! Они все шикарны!.. Из белоснежного тонкого кружева и с открытыми плечами, как мы хотели.
Мое сердце, сбившись с ритма, заходится от восторга.
«Новый каталог?!?!» — уточняю я.
«Да! Жду тебя сегодня вечером! Проведем его с пользой!»
«Ура-а-а!!!»
Неважное настроение резко взлетает вверх и даже, кажется, солнце за окном делает ярче.
— Он сказал, что если я снова завалю сессию, то никаких нам с мамой Мальдив.
— Ой, Ариш, в прошлом году твой папа говорил то же самое.
Проходящие мимо нас девчонки с нашего потока прощаются до завтра и машут руками. Мы с подругой спрыгиваем с подоконника, выбрасываем стаканчики и, одевшись, выходим на улицу. Весеннее солнечное тепло и при этом колючий холодный ветер пускают по же неприятный озноб. Накинув капюшон на голову, застегиваю молнию под горло и прячу руки в карманах. Арина, ежась, проделывает то же самое и бежит на парковку за вузом, где ее уже ждет такси.
У меня тоже есть возможность каждый день ездить на такси, но мне всегда не по себе, когда я трачу деньги, которые каждый месяц Станя переводит на мою карту, на всякую ерунду.
Поэтому пересекаю небольшую площадь перед зданием главного корпуса и ступаю на тротуар вдоль проезжей части. Иду на остановку общественного транспорта.
Оборачиваюсь в надежде увидеть подъезжающий автобус с нужным номером маршрута и вдруг замечаю до боли знакомый черный Марк. Сильно вздрогнув, отвожу взгляд и ускоряю шаг.
От неожиданности внутри все обрывается, а мышцы пропускают через себя странную вибрацию. Сжимаю пальцами ремешок сумки до скрипа кожи.
— Варя, — слышу голос Лехи среди шума улицы.
Мое волнение усиливается, но в то же время я понимаю, что веду себя по-детски. Взрослые люди не бегают от проблем, а решают их в разговоре.
— Варя!
Он едет параллельно со мной вдоль тротуара, затрудняя движение других автомобилей и, свернув в карман для остановки общественного транспорта, останавливается, выходит из машины и стремительно ко мне приближается.
— Я не поеду с тобой! — выпаливаю, привлекая внимание прохожих.
— Разговор есть. Поехали.
— Какой?
Берет меня за локоть и ведет к Марку.
— Поехали. Не узнаешь, пока не сядешь в машину.
Едва успевая переставлять ноги, я быстро впитываю глазами весь его образ. На нем светло — серая расстегнутая олимпийка и такого же цвета трико. Пластыря на переносице уже нет, но глубокая ссадина еще заметна.
Вместе обходим капот, Леша открывает для меня дверь и ждет, когда я усядусь. Подпирающий сзади автобус оглушительно сигналит, но Денежко спокойно возвращается обратно и с невозмутимым видом занимает водительское кресло. Включает поворотник и, глядя в боковое зеркало, трогается с места.
Я тихонько выдыхаю и скашиваю на него взгляд. В глубине души плещется постыдная радость от его настойчивости. Я сама ни за что на свете ему больше не позвонила бы.
— Что за разговор? — напоминаю, когда Леха вливается в довольно плотный автомобильный поток.
— Ты зачем меня везде в блок кинула?
Молчу, потому что становится не по себе. Со стороны это выглядит как поступок незрелого человека.
— Из-за одного целомудренного поцелуя?
— Целомудренного? — переспрашиваю потрясенно.