— Получится.

— А как же Саша? Он доверил тебе меня, а ты…

— С ним решу.

У меня мороз по коже идет, когда осознаю, к чему может привести этот разговор. Зачем я все это слушаю вообще? Зачем задаю провокационные вопросы?

— Нет, нет и нет!

— Варя…

Сухие горячие губы скользят по моей щеке и прижимается ко рту. Я задыхаюсь, увожу голову в сторону, но в настойчивости Денежко нет равных. Ломая мое сопротивление, он целует по-настоящему. Сначала каждую губу по отдельности, затем, пройдясь по ним языком, толкается им в меня.

Я не могу прервать это. Сейчас не могу, потому что он делает это так, что по моим ногам слабость растекается.

Зная, что действую наперерез собственным словам, кладу руки на его плечи и отвечаю на поцелуй.

Время останавливается. Леша прижимает меня к себе и медленно гладит по спине. Я тоже глажу — несмело и робко касаюсь пальцами коротких волос на затылке.

Прервав поцелуй, он перехватывает мой взгляд и, склонившись ниже, прижимается ртом к шее.

Позвоночник прошивает разряд молнии, ударяет в самый центр промежности и заполняет живот вибрирующим теплом. Тихо вскрикнув, я вонзаю ногти в его кожу.

Станис целовал мои губы, лицо, руки. Но вот так… Так, как целует меня Денежко — никогда!..

— Ле-ша…

Чувствую его жадные губы и влажный язык, трясусь всем телом.

— Варь, крышу от тебя сносит, — бормочет, шокируя еще больше, — Такая вкусная!..

Скользнув языком по моему горлу, возвращается к губам, ныряет рукой под расстегнутое пальто и безошибочно находит лазейку под полой жакета.

— Леша… — шиплю я, когда его пальцы касаются кожи моей поясницы, — Не надо!

Будто не слыша, он проникает под шелковую блузку и трогает мои позвонки.

Это слишком для меня. Катастрофа вселенского масштаба!

— Хватит! Все! Стоп!..

— Дай нам шанс, — повторяет, глядя на меня упрямым взглядом.

Мотнув головой, я хватаю сумку, щелкаю кнопкой разблокировки дверей и растрепанная выскакиваю из машины.

Варя

Я с утра ничего не ела, и теперь от голода ломит виски. Зажав их пальцами, пытаюсь сосредоточится на том, о чем говорит Юля. Она в прекрасном расположении духа, потому что Штойлеры пообещали ей какую-то картину, которая сделает ее галерею поистине уникальной.

Она произносила ее название, но оно влетело в одно мое ухо и тут вылетело в другое. Я потом уточню.

— Кеппель и Красногорцевых посадим вот сюда, — говорит она, тыча кончиком ручки в схему рассадки гостей, — Они дальние родственники. Думаю, им рядом будет комфортно.

Бездумно киваю.

— Вот здесь по центру сядут Марченко и Кичинские. Они из главного управления и больше ни с кем хорошо не знакомы.

Пытаюсь уложить в голове хотя бы часть фамилий и запомнить, кем они приходятся семье Станиса или Юле и Сергею Николаевичу. Наверное, придется попросить список с кратким пояснением, чтобы не опозориться на собственной свадьбе.

Юля продолжает рассаживать гостей и делает пометки в блокноте в кожаном переплете. Говорит увлеченно, с блеском в глазах, будто это не я, а она выходит замуж. Хотя ее понять можно — она, наконец, породниться со своей подругой и будущим бизнес-партнером Мари Бжезинской.

Мои же мысли незаметно меняют русло и перетекают на запрещенную тему. В моем телефоне пропущенные от Денежко, на которые я не собираюсь отвечать. Но… они там есть, и это туманит разум и лишает покоя.

— Варя! — вдруг гаркает тетя, — Ты меня слушаешь или нет?!

Вздрогнув, я резко поворачиваю голову. Она смотрит на меня, хмурясь.

— Слушаю, да.

— Что с тобой происходит в последнее время?

Чувствую, как кровь отливает от лица, и холодеют щеки. Не мигая, гляжу в ее глаза.

— С тобой все в порядке? — повторяет вопрос уже гораздо спокойнее, — Выглядишь не очень.

— Голова болит, — отвечаю, массируя виски.

— Почему? Часто тебя мучают головные боли? Ты ходила к врачу?

— Нет-нет, ничего серьезного! — слабо улыбаюсь и перевожу взгляд на схему рассадки гостей, намекая на то, что готова продолжить, — Сегодня три сложные лекции было. Просто устала.

Юля, словно чувствуя обман, не сводит с меня глаз, и я чувствую себя ужом на сковородке. Нутро горит.