«Эмма, мне кажется, что я веду себя неадекватно, — сказал я. — Будто мне сейчас действительно шестнадцать лет. Где моя полученная с годами зрелая мудрость? Где взрослая рассудительность?»

«Господин Шульц, повторите, пожалуйста, запрос».

«Что там повторять? Я и сам вижу, что в работу моего мозга вмешиваются гормоны. Вот зачем я подначивал этого Тюляева? Явно ведь не из-за этой пустоголовой малолетней актрисы школьного театра».

«Господин Шульц, агрессивному поведению обычно способствуют андрогены — так называемые, мужские гормоны. Наиболее активный из всех андрогенов, тестостерон, отвечает за либидо: половое влечение…»

Я посмотрел Клубничкиной в лицо — Светлана мне улыбнулась.

— … У неё было такое красивое платьишко: голубое в белый горох… — говорила Клубничкина, гипнотизируя меня взглядом.

Её колено под столом ткнулось в мою ногу.

«Эмма, а вот полового влечение к этой лолитке я не испытываю. То ли тестостерона во мне недостаточно. То ли он ещё не разъел мой мозг. Думаю, что лучше я уж к математичке под юбку полезу. Чем к этой напомаженной малолетке».

Из кафе я вышел на улицу — словно вырвался на свободу. С превеликим удовольствием вдохнул свежий морозный воздух. Порадовался, что в нём совершенно не пахло сиренью (духами Светы Клубничкиной).

Подставил лицо ветру — совсем не расстроился, когда тот швырнул мне в лицо колючие снежинки.

— Москвич, стой!

Я замер, обернулся на голос. Увидел стоявшего на пороге кафе Тюляева.

Геннадий указал на меня пальцем и напомнил:

— Завтра. Ты и я. Попробуй только не явиться в школу!..

Гена развернулся и скрылся за дверью.

Я заметил тревогу в глазах Иришки.

— Вася, о чём он говорил? — спросила Лукина.

— Василий и Тюляев завтра будут драться, — сообщил хмурый Черепанов. — Из-за Светы Клубничкиной.

Иришка растерянно поморгала, снова взглянула на меня.

— Вася, это правда? Ты завтра подерёшься с Геной? Из-за этой дуры Клубничкиной?

Около Иришкиного лица, словно табачный дым, заклубилось облако пара.

Я пожал плечами, ответил.

— Может, и подерусь. Там видно будет. Вот только не из-за Светы.

Я взглянул на Черепанова.

— Ты уж меня прости, Лёха, но я тебя не понимаю. Ты ведь умный парень. Что ты в ней нашёл?

Черепанов насупился.

Я покачал головой, указал большим пальцем себе за спину, где в кафе за нашим столом остались Клубничкина и её черноволосая подруга.

Сообщил:

— Лёша, это была пытка, а не общение. Честное слово. Мне такое счастье и даром не нужно.

Я подставил Иришке локоть — та взяла меня под руку. Я повёл двоюродную сестру по ступеням.

Черепанов чуть приотстал от нас, но всё же шагал следом.

— Я так и не поняла, — произнесла Иришка. — Вася, объясни. Ты с Геной завтра подерёшься, или нет?

Я снова дёрнул плечом.

— Если Тюляев завтра этого захочет, — ответил я. — Но поверь мне, Иришка: это будет драка не ради Клубничкиной. Мы с Геннадием всего лишь померяемся… выясним, у кого… авторитет больше.

Иришка покачала головой.

— Мальчики, что вы нашли в этой пустоголовой дурёхе? — спросила она.

— Это не я в ней нашёл, — ответил я. — Это она во мне нашла.

Повернулся к Алексею и сказал:

— Лёша, ты помнишь, я говорил, что расскажу тебе, какие мужчины нравятся женщинам?

— Помню, — пробубнил Черепанов.

Я поманил его к себе рукой и произнёс:

— Сейчас я выполню своё обещание. Подойди к нам поближе. Слушай меня, Лёша, и мотай на ус.

В кафе я сытно поел, поэтому шагал сейчас по засыпанному снегом тротуару в хорошем настроении (которое нисколько не испортила стычка с Геной Тюляевым). На очистившемся от облаков небе застыло солнце. Шапки снега на ветвях кустов и деревьев ярко сверкали, будто бриллиантовые колье на витрине ювелирного магазина. Иришка Лукина держала меня под руку — её глаза задорно блестели. Единственной хмурой тучей сейчас выглядел Лёша Черепанов. Его брови выбрались из-под большой кроличьей шапки и нависли над глазами, уронив на них чёрные тени. Плотно сжатые губы Алексея походили на проведённую карандашом линию.

— Лёша, ты слышал о теории эволюции Дарвина? — спросил я. — Чарльз Дарвин, это тот мужик, который обозвал всех людей родственниками обезьян.

Черепанов едва заметно повёл плечом.

Я отметил, что пальто ему явно маловато.

— Ну, слышал, — ответил Алексей. — Нам о нём на уроке говорили.

— Прекрасно, — сказал я. — Значит, ты уже отчасти посвящён в главную тайну, позволяющую мужчине соблазнить женщину. Так вот, мой дорогой Лёша. Согласно утверждению Дарвина, все женщины — это тоже родственницы обезьян. Красиво причёсанные, подкрашенные модной сейчас бледно-розовой помадой, наряженные в приличную одежду. Но… всё же отчасти обезьяны.