— Думаю, хозяин дома мёртв. — Многозначительно сообщил Михаил, разглядывая то ли часть печени, то ли просто кусок мяса, лежавший рядом с его ногой.

Светлый еле заметно скривился, а потом отодвинул свой дорогой ботинок из алигаторовой кожи подальше от «мусора». Кто-то еще говорит мне про лояльность…

— Обязательно запишу это в свой ежедневник расследования убийств. — Кивнул я, изучая бойню, случившуюся в комнате, — Что-нибудь ещё? Например, удивительный вывод, что это не была авария лодки. Или что смерть хозяина дома не является итогом сердечного приступа?

Архангел оторвался от созерцания останков и посмотрел на меня так, словно он пресс для мусора, а я бекон недельной свежести.

— Проклятие, Самаэль! Здесь умер человек, он был беззащитным смертным. И умер он ужасно. Можешь чем-нибудь поспособствовать нам в установлении того, что, чёрт подери, здесь произошло? А не блистать остроумием. Жертвоприношение, любое, это — твоя стихия.

— Ого! — Я несколько раз хлопнул в ладоши, изображая восторг. — Мой брат в ярости! В нескольких предложениях ты дважды нарушил неприложный закон Небес. Светлые не бранятся. Забыл?

— Сейчас не до правил и не до условностей! На алтаре твой голем, верно? Вернее, не так. То, что девушка, разрезанная почти пополам — голем, я и без подсказок вижу. Твоя? Та, о которой рассказывал?

— Моя. — Обреченно согласился я и тяжело вздохнул.

Голема было жаль. Я не часто создаю что-то подобное и да, мне стало обидно за столь прекрасно сделанную работу. А Рыжкова… Она умерла давно. Еще в тот момент, когда стала жертвой Химеры. Ее уже поздно жалеть.

— Почему ты не почувствовал вот этого всего? — Спросил Архангел и сделал широкий жест рукой, очертив круг.

Видимо, таким образом он намекал на попытку извлечь из Рыжковой мой Флёр. А это и была попытка извлечь из Рыжковой мой Флёр. Любая другая причина исключается.

Девицу буквально «вскрыли», будто коробку с ценным содержимым. Не вижу в этом смысла без учета того факта, что создавал ее Владыка Ада. А значит внутри голема — сила Владыки Ада. И это действительно крайне ценная вещь для некоторых мероприятий. Использовать Рыжкову просто для ритуала не могли. Бессмысленно.

Приносить в жертву голема — это как пытаться вытащить из банки консервированные шпроты, чтоб заставить их плыть. Голем — пустая оболочка, а суть любого ритуала — обмен. Жизнь отдают ради получения желаемого. В Рыжковой не было жизни.

Настоящая Марина мертва уже продолжительное время. Единственная причина, более-менее объясняющая ее нахождение на алтаре — чьё-то огромное желание заполучить Флёр Люцифера. Все. Другой нет и быть не может. Все. Круг замкнулся.

Да, можно предположить, будто придурок, в данный момент разбросанный частями по комнате, не знал о сути Рыжковой и принял ее за обычного человека.

Однако, слишком уж странное совпадение. Это — первое. Поклонник Санта-Муэрте внезапно выбрал жертвой Рыжкову. Три раза ха-ха. Нет, не три. Пять.

А второе — голем способен пришибить любого смертного, как муху. Чисто физически, конечно.

И если бы сумасшедший маньяк начал кромсать Рыжкову, она очень быстро эту ситуацию изменила бы в обратную сторону. Впрочем, ситуация изменилась бы еще на этапе возложения жертвы на алтарь. Голем не стала бы этого делать добровольно, а заставить ее силой… Ну я с удовольствием посмотрю на это.

Соответственно, голема сначала обездвижили, как… как голема. И да, имеется несколько способов. По сути, подобные создания — нарушение авторских прав Отца. Големы — это типа люди. Только с особенностями. Поэтому папа, когда я впервые слепил такую «игрушку», сильно распсиховался. Обозвал меня попрателем небесных законов. Это, в принципе была закономерная, ожидаемая реакция.

Убить голема как человека невозможно. Но! Его реально обездвижить. Не поверите, с помощью святой воды и определенной молитвы. Естественно, столь простые на первый взгляд вещи, мало кому придут в голову в момент встречи с големом, потому что ни один смертный вообще не поймёт, кто перед ним. Да и молитву нужно знать. Методом «тыка» здесь не выйдет.

Что получается в итоге? Рыжкову сначала подловили, обездвижили, а потом, когда она не могла ни сопротивляться, ни подать мне сигнал, притащили в этот дом и уложили на алтарь.

То-то последние пару дней от нее не поступало вообще никакой информации. Я после пропажи Маркова так резво рванул искать патологоанатома и устраивать показательные выступления в баре, что о Рыжковой и не думал. Решил, может, отдыхает, может спит, может просто ни черта интересного не происходит. Моя голова вообще была занята другими мыслями. О големе я не вспоминал. А оно вот что выходит…

— Не проконтролировал, да. — Ответил я Михаилу, чувствуя внутри странное ощущение, похожее на угрызения совести.