— Да что такое?! — В сердцах высказался я вслух. — Брат! В чем дело?

— Там… — Михаил ткнул пальцем в сторону густо растущих деревьев. — Там что-то есть.

Он резко сорвался с места и полез в самую чащу.

— Да чтоб тебя…

Я, естественно, пошел вслед за ним. Около пары сотен метров мы просто пёрли вперед, как два лося, пробирабщихся сквозь густую растительность ради привлекательной лосихи.

Естественно, я каждые пять минут пытался объяснить Архангелу, что нам, как бы, слегка не в ту сторону нужно, но он шикал на меня и размахивал руками, как раздражённый гусь крыльями.

В итоге, мы выбрались на небольшую поляну.

— Что такое? — Спросил я в который раз. — Что происходит?

Михаил молча указал на холм, видневшийся из-за кустов. Холм с покосившимся деревянным крестом. Увядшие цветы у его подножия были перевязаны поблёкшей лентой.

— Могила? — удивился я. — Здесь что, кладбище лесных духов?

Михаил молчал, сопел и не отрывал взгляда от холма. В его глазах читалась странная смесь скорби и… узнавания?

— Нет, Самаэль, — прошептал он, голос его дрогнул. — Ты не чувствуешь, потому что долго, слишком долго живешь в Аду. Здесь покоится ангел.

Мои брови взлетели. Ангел? Похороненный в глуши, как простой смертный? Ангелов можно уничтожить, стереть из бытия — но не похоронить.

— Эм… Брат… — Я сделал еще несколько шагов, подбираясь ближе к Светлому. Прежде не случалось сумасшествия в рядах Архангелов, но с другой стороны, прежде и дьявол по миру смертных не шлялся. Так что, мало ли. — Ты уверен? Может, перенервничал?

— Я чувствую его присутствие, — не отрывая взгляда от могилы, сказал Михаил. — Слабое. Но он всё ещё здесь. Его… убили.

В голове щёлкнуло. Неуклюжие действия «тринадцатых», их странная тактика… Что, если это была не попытка захвата, а отвлечение? Чтобы мы не нашли это место?

А что? Нас по роковой случайности принесло в «Зелёные дубы», где Алиса устраивала сборище дьяволопокорнников. В этом же пансионате работает девочка Соня, которая по неизвестной причине украла шкатулку с куском Хаоса. Затем, спустя некоторое время примчались люди на черных микроавтобусах с огромным количеством оружия и попытались совершить нечто крайне героическое, но чрезвычайно глупое.

Вопрос… Откуда они вообще узнали, что мы — там? И какой все же была их настоящая цель?

— Похоже, наше путешествие становится все интереснее и интереснее, — пробормотал я — Ну что, святой брат? Пойдём поклонимся могиле небесного стража?

Я старался выглядеть ироничным и даже преисполненным сарказма, искренне надеясь, что Михаил ошибся. Но на самом деле, с каждым шагом, чем ближе мы подходили, тревога внутри меня разрасталась все сильнее. Мёртвый ангел в глухом лесу — это было… неправильно. А еще это — плохо. Это чертовски, вопиюще плохо.

На кресте имелась надпись, сделанная, на языке, который мне был знаком. Язык, практически забытый мной — ангельский. Правда, накорябала слова чья-то очень кривая рука. Будто писали их впервые. Цветы у подножья креста выглядели старыми, засохшими.

Михаил опустился на колени, коснувшись земли. Губы его беззвучно шевелились. Брат словно молился. Так можно было бы подумать, если бы я достоверно не знал, что молитв для ангелов не существует.

— Что чувствуешь? — Спросил я через пару минут. Не выдержал. Меня буквально распирало от нетерпения.

— Боль. Отчаяние. И… предательство. Он умер не своей смертью.

— Чёрт… Ой, извини. — Я поднял руки вверх, изображая раскаяние за вырвавшееся ругательство. — Брат, это какая-то несусветная глупость. Кто мог предать ангела настолько, чтобы убить и закопать в глуши? Убить. Сам вслушайся в это слово. Нет. В словосочетание. Убить ангела.

— Ты мог. — Коротко бросил Михаил.

— Не вопрос, — Я кивнул, соглашаясь. — Однако, могиле приличное количество времени по человеческим меркам, а меня в чертов мир людей принесло совсем недавно. Это — первое. Второе — на хрена? Мне зачем это? Последний раз кровь братьев лилась по моему гладиусу несколько тысячелетий назад. И потом, я не держу зла на всех вас. Вы пляшете под дудку Отца. Уж если кому и предъявлять претензии, то ему.

— Я знаю. — Михаил говорил короткими фразами. — Не обвиняю тебя. Просто констатирую факт.

Архангел был расстроен. И на этот раз его расстройство имело совсем другое содержание, не так как из-за погибших смертных. Внутри Михаила пульсировал комок боли. А это, скажу я вам, очень поганый признак. Страдающий ангел — тот еще нытик. Страдающий от боли и ненависти ангел — нытик, который способен уничтожить мир.

В этот момент мой взгляд упал на какой-то предмет, спрятанный под листьями у креста. Вернее я просто почувствовал, что там находится важная вещь. Внутреннее очень чёткое ощущение.