Один день. Один день за один раз.

Следующий урок в этот день - наука, и это нормально. Мне она нравится больше, чем математика, это точно. Но это только потому, что на уроках естествознания мы проводим эксперименты. Сегодня мы должны изучать ДНК, и мы будем извлекать ДНК из лука. Звучит сложно, и наш учитель силен тем, что хочет заниматься этим с двадцатью пятью учениками, которые не очень-то внимательны.

Школа началась всего две недели назад, и мне пришлось сократить часы работы в магазине. Я поговорил с менеджером, и она пообещала, что будет работать со мной так часто, как мне нужно, на всех школьных каникулах. Я думаю, ей жаль меня. Большинству людей, знающих о моей домашней ситуации, тоже. Но чем они могут помочь? Позвонить в CPS, и тогда я точно буду просить об этом.

Все в порядке. Я просто должен прожить еще два года. Люди делают это постоянно, и у кого-то дела обстоят хуже, чем у меня. Я просто должен прожить еще два года.

Дверь в научный корпус открыта, и я чувствую приятный ветерок из кондиционера. Сейчас не так уж плохо, но рано или поздно наступит зима. Я не очень люблю зиму. Слишком холодно, а мои куртки недостаточно толстые, чтобы защитить меня от ветра или снега, который иногда выпадает. Может быть, в этом году на Рождество я накоплю достаточно денег, чтобы купить одну из тех дорогих курток, которые всегда носят спортсмены. Маленький значок на нагрудном кармане дает всем понять, что они потратили на куртку сто долларов. Такова жизнь - есть и те, у кого есть, и те, у кого нет.

Когда я захожу в свой класс, здесь уже несколько человек. Но кто-то сидит на моем месте. Его белокурые локоны, торчащие вверх под разными углами, выглядят довольно мило. Похоже, что этот человек только что проснулся после сна. Но это не главное. Ему придется подвинуться, потому что это мое неофициальное место. Мой учитель естествознания не верит в рассадку по местам, но будь я проклят, если какой-то случайный человек сядет на мое место и испортит мне настроение на весь год. Это мое место. Я просто попрошу его пересесть. Ничего страшного. Я его не узнаю, значит, он здесь новенький. А если он здесь новенький, я не могу винить его за то, что он не знает, где сесть. Он даже может сесть рядом со мной. Джошуа обычно сидит там, но я ненавижу его, потому что он засранец. Особенно для меня, потому что, когда он узнал, что я гей, он попытался навязаться мне. Я оттолкнул его и сказал, что приберегу свой первый поцелуй для кого-то особенного. После этого Джошуа стал рассказывать обо мне всем подряд и говорить, что я пытался навязаться ему. Я и так был "черной овцой" в нашей маленькой школе, но это практически нанесло удар по моей спине.

Я трогаю за плечо мальчика, сидящего на моем месте, и когда он поднимает голову, чтобы посмотреть на меня, я ошеломленно молчу. Он... красивый, ангельский, мечта. Он - глоток воды, когда я изнываю от жажды в пустыне. Его ярко-зеленые глаза обрамлены темными ресницами, гораздо более темными, чем белокурые локоны на его голове. Он пользуется тушью? Мальчики не пользуются тушью для ресниц. Я не могу отвести от него взгляд. Веснушки на его щеках - это азбука любовных писем, и мне хочется провести по ним пальцами и самому выучить слова.

Его пухлые розовые губы расходятся, и все, о чем я могу думать, - это прижаться к его губам. Такие ли они мягкие, какими кажутся?

Ямочка на его подбородке так и зовет меня прижаться к ней поцелуем. Но о чем, черт возьми, я думаю? О том, что вожделею незнакомого парня, когда даже не знаю, увлекается ли он другими мальчиками? Здесь это не принято. И как бы мне ни хотелось, чтобы он думал обо мне то же самое, меня это тоже пугает. Я не хочу подвергать этого ангела такому проклятию, через которое прошел я. Его ждет особое место на небесах, и если он думает обо мне так же, значит, он сам себя проклял.

— Привет - говорит он. — Я Киан

ГЛАВА 39

КИАН

Аэропорт переполнен. Слишком много людей и детей, и все, чего я хочу, - это спокойно выпить свой латте со льдом в ожидании рейса. Почему они предлагают приехать на два часа раньше, а в итоге задерживают рейс? Неужели они не понимают, как это раздражает?

Голова начинает болеть, когда я делаю еще один глоток сладкого кофеина. Здесь слишком яркий свет, и от непрекращающейся болтовни у меня дергается глаз от волнения.

До начала посадки осталось больше двух часов, и если я буду сидеть в этой кабинке еще дольше, то сойду с ума. Допив латте до конца, я встаю и выбрасываю его в мусорное ведро, направляясь к выходу из кафе.

Магазины, расположенные вдоль терминала, обычно меня не интересуют, но сегодня мне достаточно скучно, чтобы пройтись по ним. В женском бутике я выбираю несколько новых красивых платьев для Уиллоу. Они розовые, свободные, не слишком бросаются в глаза, но как только она их наденет, то сразу же окажется в центре внимания.

В этом вся Уиллоу. Она обладает тихой харизмой. Ей не нужно говорить, чтобы привлечь людей к себе, они сами притягиваются к ней. Возможно, именно поэтому я так сильно цеплялся за нее последние несколько лет. В этом смысле она напоминает мне Трента, так что я уверен, что они бы поладили. Она наверняка попросит Трента рассказать ей истории о том, как я был моложе. Есть столько постыдных историй, которые он мог бы рассказать ей, а она - ему. Они бы точно набросились на меня, но мне не противно от этой мысли.

В последнее время у нас с Уиллоу были нелады, и все только из-за меня. У меня было саморазрушительное настроение. Но теперь я вижу свет в конце тоннеля.

Ответ на все мои проблемы ждет меня в конце двух с половиной часов полета и трех часов езды.

В соседнем магазине продаются закуски, вещи, которыми можно развлечься во время полета, сувениры - все, что угодно. В этой поездке я уже наелся всякой дряни, и моя задница будет расплачиваться за это, когда я наконец вернусь в спортзал, но еще один день не повредит. Ведь так?