— Поехали в гостиницу? — шепнула мне Лена, которая, выпив «Барливайна», стала заметно смелее — моя коленка была уже дважды оглажена, и будущее наших отношений приобрело интимные оттенки.

Откланиваюсь и прощаюсь со всеми. Даже с молчуном-помощником, имя которого я так и не узнал. Старшие товарищи отнеслись к нашему уходу с пониманием — мол, дело молодое. Завидуют, наверное, молча мне, а я судорожно ищу повод соскользнуть, не обидев при этом Лену.

Нам с собой дали вторую бутылку пива, шашлык, уже подостывший, и рыбную нарезку.

Вернее, не дали, ведь я сам шашлык и нарезку заказал, но получилось, что дали. Платить-то, наверное, Власов будет.

— Ты же один в номере живёшь? Я у тебя, пожалуй, душ приму. Соседка, зараза, житья не даёт. По каждой мелочи ссоримся, — жалуется по дороге подруга.

«А измена всё ближе и ближе. Да и черт с ней! Чему быть, того не миновать!» — мысленно настраиваюсь я. Такси искать не буду, тут пешком недалеко. Прогуляемся по вечерней Москве. Может, Леночка протрезвеет, и я ей буду нравится меньше.

— Эй, пацан! А ну-ка сюда иди! — при выходе из ресторана меня встречает мужик лет тридцати. Ничего особенного он из себя не представляет, но вижу плохой знак: рядом с ним стоит та самая дамочка, которая хотела меня соткой облагодетельствовать. Вечер перестаёт быть томным.

— Мужчина, вы себя в руках держите, — произнес я ровным тоном, осматривая окрестности в поисках такси и припоминая, сколько же обещал меня ждать таксист-комерс? Но похоже, тот уже уехал.

— Толя, что им надо? — тревожно спросила Лена.

— Ты зачем к моей жене приставал в ресторане? — мужик немного нетрезв и реально разъярен.

Я приставал? Нет, ну ты скажи! И что делать? Сказать, дяде — мол, твоя милаха сама ко мне в штаны лезла и деньги предлагала за интим? Как-то не по-джентельменски, да и как перед Леной потом оправдываться? Умолчал я в ресторане про этот факт домогательства, и теперь выглядеть буду уже некузяво.

— Не знаю зачем, но ваша жена вам соврала, — холодно говорю я подошедшему ко мне почти вплотную мужику, у которого наверняка уже давно ветвистые рога.

— За грудь меня хватал! — то ли жалуется, то ли хвастается дамочка.

— Толя, что он такое говорит?! — голос Лены леденеет.

— Нечаянно получилось! Она сама ко мне лезла! Ещё и деньги предлагала! Сто рублей! — не вижу смысла выгораживать больше эту паскуду я.

— Что? — обманутый, скорее всего, не единожды муж бьёт мне кулаком в лицо.

Я не блокирую удар, лишь немного уклоняюсь, чтобы он не повредил мой фейс, который сегодня чего-то вызывает у женщин не те чувства, что обычно. Пусть пар выпустит, а побитых… обычно женщинам жалко.

— Что ты брешешь?! — яростно кричит женщина и бьёт меня сумочкой. Разумеется, тоже без особых успехов.

Да ещё и сумочка расстегнулась, и из неё повалились разные дамские хохоряшки: тушь, помада, ключи, яблоко, открывашка, прищепка, открывашка, гематогенка… ещё одна открывашка — две открывашки! Женщина склонилась и стала собирать вещи, а я невольно уставился на её обтянутые тонким платьем соблазнительные округлости.

— Ты куда смотришь?! — мужик ещё раз пытается ударить меня.

На этот раз я не церемонюсь и бью в ответ. Не кулаком. Ладошкой. Получилась этакая звонкая пощёчина! В будущем, если будут соревнования по этому виду спорта, уверен, у меня будет шанс на успех и там. Мужика сносит с ног.

— Толик! — летит к нему жена, бросив сумочку.

Ещё и тёзка. Что же ты такой олень-то?

— Эх ты, Толя! А я-то… эх ты! — слышу я обвиняющий приговор от прокурорши.

— Что? Да я правду говорю! Сто рублей мне давала! — психую я.

— Да тебе и рубля много! Прощай! — Лена разворачивается и уходит.

С таким прейскурантом я не согласен, как и жаль терять секс, на который я почти уже был готов. Но при этом, как ни странно, в душе чувствуется облегчение.

С трудом ловлю такси. В гостиницу не еду, ведь сегодня ещё можно у Артемьева заночевать.

— Толян! Ну наконец-то! Время больше девяти, съезд закончился. Мы смотрели, а тебя нет и нет! Что там у тебя? — не церемонясь лезет ко мне в пакет Витёк. — Жрачка и вино?! О, отлично!

Витька мне рад, но пугает тем, что нетрезв. Знал бы, что он выпил — не поехал бы.