– Послушайте! – молвил Таргитай громко, чтобы слышали все в этой полутемной и душной корчме. – Вы все – мое стадо! То есть…ээ…скотина! Ой, нет, я хотел сказать – паства! Я хочу вас благословить! Я – ваш защитник. Какое-то время назад я с друзьями вышел из Леса. Ну..в общем…я – бо….бо… – У Таргитай не поворачивался язык выговорить слово «бог».

– Что – бо-бо-бо? – не понял седовласый дед. – Хватит мямлить, дурень!

– Мы поднимались в вирий и спускались к Ящеру…– продолжил Таргитай. – В общем, я не просил делать меня богом! Но пришлось им стать – выбора не было, понимаете? В общем, очень приятно, я – бог.

В корчме повисла тяжелая, гнетущая тишина. Ее внезапно нарушил возмущенный голос:

– Богохульство! Да как ты смеешь?!!

Однако сказавшего это старика никто не поддержал. Таргитай по-прежнему видит вокруг сплошь неприветливые лица, что бросают на него злые взгляды, а кто-то уже глядит с лютой ненавистью.

– Вы слышали? – гневно спросил здоровяк, которого Тарх относил спящего к стене до этого. – Он назвал нас скотиной! Этот варвар всех и каждого из нас обозвал скотами!!

Раздались возмущенные и гневные возгласы.

– Бей гада! – гаркнул кто-то.

– Да убить его до смерти за такое! – заорал еще один. – Ишь – стадом баранов назвал!!

– Мало того, что сожрал мое мясо и выпил пиво, так еще и требует, чтоб я ему в ноги поклонился теперь!

К Таргитаю бросились со всех сторон. Вокруг замелькали разгневанные лица гуляк, в воздухе засвистели кулаки. Удары и затрещины посыпались на дудошника как из дырявого куля.

Он не успел вытащить Меч, да и подумал, что убивать сейчас нельзя, сам ведь сказал, что будет их защищать и спасать…Дернул же Чернобог такое ляпнуть.

Его подхватили, рванули с места. Спина взвыла от боли, когда ею с разгона распахнули тяжелую дверь. На смену полумраку корчмы резко пришел свежий воздух. В глаза ударило клонящееся к закату солнце. Тарха швырнули на мостовую, по месту пониже спины больно ударило твердым.

Бить не стали, просто бросили. Кто-то смачно плюнул в лицо.

Таргитай сел. В обиженном недоумении посмотрел вслед толпе, что уже вернулась в корчму. Поняв, что во всем виноват внутренний голос, Тарх мысленно обратился к нему:

– Зачем надоумил сказать, что они моя скоти…то есть паства?

– Ты что, совсем дурак? – ответил голос внутри. – Я ж пошутил!

– Да за такие шутки – в зубах бывают промежутки, – обиделся Тарх.

– Ты – бог, – напомнил голос. – Тебе нельзя…ха-ха-ха! Да и что ты мне сделаешь. Вообще, смотрите на него – разговаривает сам с собой, спорит, доказывает. Вот уже правда – дурень, каких поискать!

Сидя на мостовой в дорожной пыли, невр принялся хлопать себя по волчовке на груди и животе, стараясь найти любимую дудочку.

Когда пальцы ничего не нащупали, на лицо набежало беспокойство. Взгляд стал лихорадочно шарить по сторонам. Сопилка отыскалась в нескольких шагах – лежит прямо на пути едущего коня с дорогой попоной, на котором восседает богато одетый воин. Поверх доспехов за спиной развевается ярко-красный плащ.

Увидев, что коню до сопилки осталось всего ничего, и сейчас его любимая дудочка сгинет под копытом, Таргитай вскочил, как ужаленный, и с воплем бросился перед быстро скачущим животным.

Он успел схватить дудочку и с улыбкой облегчения стиснул в кулаке. Резко поднявшись, мгновенно оказавшись перед конем.

Изумленный всадник решил, что громадный варвар вырос буквально из-под земли, и резко натянул поводья. Конь с истошным ржанием взвился на дыбы. Воин не удержался и с проклятиями рухнул на мостовую под хохот остановившихся поглазеть прохожих.

Поднявшись, знатный воин побагровел так, что малиновыми сделались даже уши. Брезгливо отряхнув с кольчуги, наручей и плаща грязь с мостовой, свирепо глянул на Тарха.

– Чтоб тебя, дикий варвар! – гаркнул он. – Да как посмел?! Ты покусился на мою жизнь, и все здесь – он обвел рукой собравшуюся толпу зевак, – вы это видели!

По его знаку остановившиеся рядом воины соскочили с коней, окружили Таргитая. Лица под шлемами непроницаемы – сразу видно, что подчиняются этому знатному военачальнику без раздумий и колебаний. И вообще готовы положить за него жизни – либо свои, либо чужие.

Все семеро держат ладони на рукоятях мечей, чешуйчатые кольчуги сияют светом разгоревшегося на полнеба заката. Они только и ждут приказа, чтобы обнажить клинки.

– Пусть княжна Иоланда не говорит, что опять творю бесчинства на ее землях! – гаркнул знатный воин. – Клянусь богами, я, Оземан Быстрый, всего лишь проучу этого невежду за грубость!