Она попыталась достать свои дипломатические грамоты, подтверждающие ее полномочия посредника, но в суматохе уронила их прямо в лужу эля, пролитую Бахусом.

– Ой-ой-ой! – запричитала она, наклоняясь и пытаясь выловить документы из липкой жидкости. Вместо грамот она извлекла из сумки пару непарных носков (один полосатый, другой в горошек), старую пуговицу, засохший бутерброд с сыром и связку ключей, которые, судя по всему, ни к чему не подходили. Наконец, она нащупала очки и надела их на нос, но они тут же соскользнули и упали в ту же лужу.

– Простите… я плохо вижу… – пробормотала она, окончательно смутившись.

Брогар, вдохновленный ее неловкостью и тронутый ее искренностью, решил поддержать богиню.

– О, Богиня! – воскликнул он, воздев руки к небу. – Твоя скромность затмевает сияние звезд! Твоя неловкость – знак мудрости, скрытой под покровом простоты!

Лакримоза вздрогнула и посмотрела на него с испугом.

– Э… спасибо? – пробормотала она. – Но я просто… очень рассеянная…

Мелисса, наблюдавшая за происходящим с профессиональным интересом, решила, что это отличный материал для сторис.

– OMG! Богиня-неудачница! – прошептала она, снимая все на телефон. – #БогиТожеЛюди #МилотаЗашкаливает #НосочныйАпокалипсис

Тем временем, Лакримоза попыталась начать свою речь. Она откашлялась, поправила платье и снова полезла в сумку.

– Итак… – начала она, – я здесь, чтобы… эм… помочь… установить мир… и… взаимопонимание… между… всеми вами… – она снова запнулась, осознав, что потеряла текст своей речи. – Ой! – воскликнула она, роясь в сумке. – Где же он? Где же он? Я точно его брала…

Она высыпала на землю все содержимое своей сумки: клубок ниток, сломанный карандаш, половину печенья, несколько пуговиц, горсть монет, компас, который показывал во все стороны одновременно, и, конечно же, множество одиноких носков.

– Простите… – пробормотала она, глядя на разбросанные вещи. – Я… кажется… немного забыла…

Она начала импровизировать, но ее речь получалась бессвязной и сбивчивой. Она говорила о важности дружбы, о необходимости компромиссов, о ценности маленьких радостей и о том, как важно не забывать свои носки дома.

Пока Лакримоза пыталась говорить, поле боя продолжало покрываться слоем разноцветных носков. Они падали с неба, словно тихий, абсурдный дождь, покрывая землю, бороды гномов, радужных овец и даже пьяного Бахуса, мирно спящего под столом.

Гномы-байкеры, известные своей любовью к натуральным материалам (коже, металлу и пиву) и ненавистью к синтетике, начали чихать и задыхаться. Их бороды покрылись слоем носков, что вызвало у них приступ ярости.

– Что за хрень?! – завопил Брут Бородатый, пытаясь стряхнуть с бороды махровый носок с помпоном. – У меня аллергия на эту гадость! Кто это устроил?!

Дракончик, которому наскучили пьяные разборки гномов и унылая речь Лакримозы, решил, что пора добавить немного веселья. Он взмахнул лапкой, и носки, падающие с неба, начали летать по полю боя, словно живые.

Он начал жонглировать носками, используя свою магию, чтобы создавать из них причудливые фигуры и узоры. Он запускал носки в воздух, заставляя их танцевать и петь глупые песенки. Носки складывались в фигурки животных, в карикатуры на гномов и даже в портрет самой Лакримозы (довольно неточный, надо сказать).

– Смотрите! – радостно воскликнул Дракончик. – Носочный цирк! Разве не весело?

Гномы-байкеры, вместо того чтобы оценить представление, пришли в еще большую ярость.

– Это оскорбление! – заорал Брут Бородатый. – Он издевается над нами!

Он схватил ближайший носок и попытался засунуть его в рот Дракончику. Кассандра, увидев это, вздохнула и приготовилась к худшему.

В этот момент Брогар, вдохновленный зрелищем падающих носков и тронутый искренностью Лакримозы (несмотря на ее рассеянность), решил вмешаться. Он поднялся на ближайший ящик из-под пива (который тут же сломался под его весом) и начал декламировать "Оду Потерянному Носку".

– О, носок одинокий, жертва стихий! – провозгласил он. – Ты покинул пару, был брошен судьбой! Где твой собрат, друг верный и близкий? В какой прачечной он сгинул, герой?!

Его стихи, как всегда, были ужасны. Они были полны неуместного пафоса, напыщенных метафор и совершенно бессмысленных рифм. Но в них чувствовалась искренняя печаль о потерянных вещах, об одиночестве и о мимолетности бытия.

Лакримоза, слушавшая его стихи с изумлением, вдруг почувствовала, как к ее глазам подступают слезы. Она вспомнила все носки, которые она потеряла в своей долгой жизни, все пуговицы, которые оторвались от ее любимого платья, все ключи, которые она не могла найти, когда опаздывала на важную встречу.