— Его зовут Назарли?

— Да, Искандер Назарли. Кстати, знает немецкий. А Эрика свободно говорит по-азербайджански… Но в контакт с Назарли войдете не сразу. Так будет естественнее. В группу мы подберем еще несколько человек. Все — наши работники.

— А тот немец… Пиффль? Мне показалось странным, что Тилле ни разу не упомянул о нем.

— Ничего странного. Тилле уже год как установил связь с этим человеком.

— Та же цель?

— Да. Естественно, мы не мешаем их контактам. Пиффль все делает как надо. С нашей помощью создал «диверсионную группу».

— Ну а практические дела? Ведь одних разговоров недостаточно.

— Мы разработали крупную «акцию» на одном заводе. Пиффль запросил согласие Берлина на проведение диверсии. И знаете, какой пришел ответ?

— Отказ?

— Похвалили за активность, но сказали, чтобы с акциями не торопился.

— Выжидают начала войны, чтобы удар оказался особенно чувствительным. Ударит Пиффль, ударит группа Альфы… Война, немцы рвутся через границу, а в глубоком советском тылу взрываются важнейшие нефтяные объекты… Неплохо задумано! Ведь и мне категорически запрещено предпринимать какие-либо действия без особой команды… Вообще оперативная обстановка сложная?

— Кроме немцев большую активность проявляют англичане. Используется территория Ирана и Турции. Они имеют в этих странах хорошие возможности…

— Представляю, как вам достается!

— О себе вы, конечно, не думаете. Совершили длительную прогулку по заграницам, вернулись отдохнувшая, бодрая… Ну ладно, я ухожу. Кстати, ванна в порядке, полотенце, мыло — все готово. На кухне — чай, сахар, кое-какая еда. Я вернусь вечером. Вместе поужинаем, если не возражаете.

— У меня просьба, — сказала Саша. Она улыбнулась: — Мечтаю сходить в кино…

Она ждала, что Агамиров ответит отказом. А он взглянул на нее и сказал, что все устроит.

21 июня 1941 года Гвидо Эссен работал, во второй смене. Вахта выдалась трудная — то и дело разлаживался большой карусельный автомат. Наладчик только к концу смены справился со строптивым агрегатом. Он порядком устал и, придя домой, тотчас уснул.

Он был разбужен в восьмом часу утра — непрерывно дребезжал звонок, барабанили в дверь. Он отпер и увидел соседа по этажу — заводского табельщика. Известный на весь дом чистюля и хлыщ, табельщик был сейчас неузнаваем.

— Заперлись! — кричал он, заправляя подол сорочки в наспех надетые брюки. — Заперлись, не выходите!.. А ведь вы блоклейтор!

— Что случилось? — строго сказал Эссен. — В каком вы виде?

— Война! — заорал сосед.

Эссен тупо смотрел на него.

— Боже, да он и впрямь ничего не знает! — Табельщик справился наконец с рубахой и брюками и теперь ловил рукой свисавшие сзади подтяжки. — Вы что, с луны свалились? Ведь на нас напали!

— Кто?

— Русские, кто же еще!.. Они столько времени готовили свой удар. Но фюрер был начеку, опередил их… Да включите же радио!

Эссен пошел в комнату. Сосед опередил его, повернул ручку приемника.

За время, пока прогревались лампы, он успел сообщить, что уже выступил по радио доктор Геббельс. Вот его доподлинные слова: большевики готовили немцам удар в спину, фюреру ничего не оставалось, кроме как двинуть войска на Россию. Тем самым он спас германскую нацию.

Радио зашипело, комнату заполнил звучный мужской голос. Эссен услышал: «…немецкие самолеты бомбили города Могилев, Львов, Ровно, Гродно».

Диктор умолк. Вероятно, это был самый конец сводки военного командования.

Эссен достал из гардероба костюм, стал одеваться.

— Куда вы? — спросил табельщик.

— Не знаю… — Увидев озадаченную физиономию соседа, Эссен пояснил: — Надо пойти за указаниями.

…Он вышел на улицу, двинулся к центру. Только здесь спохватился, что забыл дома темные очки.

У него не было никакой цели. Он шел механически, погруженный в тяжелые раздумья. Конечно, война не была неожиданностью. Последние месяцы немецкие газеты из номера в номер печатали сообщения о «военной угрозе с востока», «приготовлениях к войне Советского Союза», жаловались, что «все это омрачает сотрудничество с русскими». Это была наглая дезинформация. Но она делала свое дело: обыватель привыкал к мысли, что войны не миновать.

И все же наперекор фактам, логике развития событий у старика теплилась надежда, что, быть может, все обойдется…

Не обошлось!

Эссен не смог бы сказать точно, сколько времени он шел, какие улицы миновал. В конце концов оказался на Лиценбургерштрассе. Здесь скопилось много людей. Зеваки во все глаза разглядывали большое здание, оцепленное полицией и эсэсовцами. Один из солдат вскарабкался на плечи своих коллег и сорвал красный флаг, вывешенный над входом. В этом доме помещалось торговое представительство СССР.