Я слышу, как бокал выскальзывает из моей руки и разбивается о дорожку, разлетаясь осколками. Звук возвращает меня в реальность, но ненадолго. Я открываю рот, но из него вырывается только:

— Что? Нет. Это ошибка. Это какая-то ошибка!

Офицеры проходят мимо меня в дом, как будто я — пустое место. Я пытаюсь их остановить, кричу:

— Подождите! Остановитесь! Виктор!

Я оборачиваюсь и вижу его. Мой муж стоит в холле, напротив лестницы. Его лицо бледное, губы сжаты в тонкую линию. Он не двигается. Он просто смотрит.

— Виктор, скажи им! — Я хватаю его за руку, но она ледяная, как будто он уже не живой. — Скажи им, что это ошибка!

Его пальцы отодвигаются от моих так осторожно, как будто я яд.

Полицейский подходит ближе и спрашивает его:

— Господин Брагин, вы знали о финансовых махинациях вашей жены?

Я смотрю на Виктора. Я молюсь, что сейчас он посмотрит на меня, возьмёт мою руку и скажет, что это чушь. Что это ошибка. Что мы вместе разберёмся. Он же мой муж. Мы женаты уже 25 лет. Он клянётся мне в любви каждое утро, когда пьёт кофе.

Но он тяжело вздыхает.

— Нет, — говорит он ровным голосом, но я слышу в нём усталость. — Я сам недавно узнал. Я в шоке, как и вы.

Как и вы.

У меня холодеют пальцы, колени подгибаются, и я хватаюсь за его плечо, как утопающий за спасательный круг. Но его плечо холодное, и он отступает на шаг назад.

— Ты знал, — шепчу я. Горло пересыхает, а голос срывается так тихо, что я не уверена, услышал ли он меня. — Ты знал… и молчал?

Виктор не смотрит на меня. Он смотрит куда-то мимо, на пол, на стену — куда угодно, только не в мои глаза. Как будто я перестала существовать.

Я оседаю на колени прямо на пол прихожей, хотя даже не помню, как упала. Моё платье собирается складками, туфли впиваются в щиколотки, но я ничего не чувствую. Только боль в груди. Дети молчат. Не двигаются…Марина смотрит на меня, на отца.

— Это какое-то недоразумение. Папа не молчи.

— Увы это правда! — кивает он…

Мир рушится. Я больше не слышу команд офицеров, не вижу, как они вытаскивают документы из шкафа. Я слышу только его слова, снова и снова: Я сам недавно узнал. Я в шоке, как и вы.

Сколько времени он знал? Неделю? Месяц? А может, с самого начала? Он всё это время спал со мной в одной кровати, смотрел мне в глаза и молчал. Он предал меня так тихо, что я даже не заметила, когда это случилось.

Полицейские надевают на меня наручники. Металл холодит кожу. Я не сопротивляюсь. Мои глаза всё ещё прикованы к Виктору. Он даже не пытается вмешаться.

Его слова впиваются в меня, как нож, разрывая всё внутри.

— Я не мог представить, что ты способна на такое.

Я слышу его голос, но не понимаю. Это не может быть он. Не мой Виктор. Мой муж никогда бы не сказал этого. Он знает меня. Он должен знать. Мы столько лет были вместе. Я держала его за руку в больнице, когда он лежал с температурой, стирала его рубашки, когда он приходил домой поздно, я родила ему детей и улыбалась, даже когда хотела плакать от усталости. Он знает меня. Он должен знать, что это ошибка.

Я смотрю на него, как будто сейчас смогу прочитать правду в его глазах. Но там пусто. Серо. Ничего.

— Ты… не веришь мне? — шепчу я. Губы едва двигаются. Словно парализованы. Я боюсь даже дышать, потому что если он не ответит, я рухну прямо здесь.

Он молчит.

Его молчание — это самое страшное, что я когда-либо слышала. Оно холодное, как ледяная вода, которая заливает лёгкие и не даёт дышать. Я ищу в его взгляде что-то, что скажет мне: Я верю тебе. Я с тобой. Но он смотрит сквозь меня, как будто я больше не существую.

Нет. Нет. Это сон. Это ошибка.

Я делаю шаг вперёд и хватаюсь за край его пиджака, как за спасательный круг. Он должен что-то сказать. Сейчас. Он должен меня спасти. Он же мой муж. Мой Виктор.

Но он отступает на шаг назад. Я чувствую, как мои пальцы соскальзывают с его ткани, как будто я упускаю его навсегда. Пустота между нами больше не заполнится.

Марина делает шаг вперёд. Я слышу её всхлип, и этот звук режет меня изнутри. Я смотрю на свою дочь — она выглядит так, будто её мир рушится вместе с моим. Лицо побелело, губы дрожат, глаза блестят от слёз, которые она пытается удержать.