Я с невозмутимым видом отряхнулся, не показывая своим противникам, что драка с ними для меня также не прошла бесследно. Удар головой был исполнен не лучшим образом — теперь весь лоб гудел. Завтра, наверное, будет ещё и шишка.

— Мой адрес — не дом и не улица, мой адрес Советский Союз, — уже на автомате, по большей части держась за микрофонную стойку, пел вокалист ВИА.

Но всем было уже наплевать на ноты и вообще качество исполнения песни. Празднование выпуска перерастало в вакханалию, за которую многим будет на следующий день стыдно. Как, вон, Лидке, отпрясывающей так, что платье задирается выше пупа. Хороша, чертовка! Я то и дело ловил на себе её взгляд.

Но нужно и честь знать.

Еще ведь надо подготовиться к работе. Чувствую, легко не будет. Ну и чуточку отдохнуть не помешает, только не в ресторане.

— Ой! — отреагировала Таня, когда очередной презерватив слетел, как будто отпустили незавязанный надутый шарик.

Действительно, «ой». «Резиновое изделие номер 2» было изготовлено из довольно толстой резины, но оттого не особо прочной, как резиновые перчатки. И рвались презервативы, и слетали — да и, мягко сказать, ощущения не те. Но без них опасно. Плодить проблемы на ровном месте не хотелось.

— Я заказала Витьку, ты только не обижайся, через Катьку заказала, импортные эти… — смешно было смотреть, как Таня раскраснелась, не решаясь произнести слово «презерватив».

Только что вытворяла акробатические кульбиты на ковре, привезенном отцу прямиком из Ташкента, а теперь от слова смущается.

В начале июня, когда отец все же умудрился повлиять на график экзаменов так, что у него образовались аж десять свободных дней, родители укатили на юга, в Ялту. У Аркадия Борисовича Чубайсова были свои люди в профсоюзе, так что отличные путевки достать он смог без большого труда. Наверняка, отец мог даже отплатить за услугу продуктовым набором. Так что у нас с Таней теперь были ежедневные кардиотренировки. Я начинал привыкать к бурной и регулярной половой жизни.

— Тань. Я не хочу, чтобы ты что-то заказывала у Витька. Дело, конечно, твое, ты вольна поступать, как знаешь, но мне это не нравится, — сказал я, когда мы уже лежали на ковре, усталые, довольные, созерцающие потолок.

У отца руки росли откуда надо, так что в доме, на потолке, в изобилии была лепнина. Вокруг чехословацкой хрустальной люстры, по большому блату и за большие деньги купленной отцом, был вылеплен круг, внутри которого шли розочки. Это прямо шик по нынешним временам.

— Останешься на ночь? — спросил я Таню.

— Останусь. Я уже поговорила с Катей, она меня прикроет. Но у меня послезавтра экзамен… Нет, все равно останусь, — девушка подхватилась. — А ты не голодный? Я же быстро, я умею.

Интересные виды открылись мне, когда Таня встала, увлекательный орнамент. Но есть действительно хотелось.

— Там размороженная венгерская курица. Придумаешь, что с ней сделать? — спросил я.

— Венгерская? Это которая в упаковке — и потроха в отдельном мешочке? — удивилась девушка.

— Она и есть.

В отличие от «синих кур», которые в Советском Союзе встречались повсеместно, по крайней мере, в Ленинграде, как в городе первой категории обеспечения, венгерские куры больше всего были похожи на привычных мне бройлеров из будущего. Белые, пухлые, с ощипом таким, что не приходилось дополнительно осмаливать перья на конфорке. Короче говоря, одно удобство. А особенно в такой период, когда и ухаживания ещё не закончены.

И даже для Тани, девушки из очень богатой по советским меркам семьи, а ее отец начальник СТО, четвертой по номеру, из четырех существующих в Ленинграде, такие куры были редкостью.

— Я ее смажу майонезом, чуть посыплю лимонкой… Пальчики оближешь, — воодушевилась девушка.

— М-м-м! Насчет оближешь…

— Ай, да что ты! Потом, утомил уже. Поесть нужно, — будто сварливая жена, сказала Таня, потом осеклась и внимательно посмотрела на меня. — Витя сильно злой, Толь. Говорит, что теперь какой-то Илья будет с тобой конкретно разбираться.

— Я боюсь за тебя, — шепнула она. — Хочешь, я дам денег, чтобы Витек отстал? У меня есть, ты же знаешь, что мой папа…

— Нет! — жестко отрезал я.

— Но ты же потом отдашь! Это просто в долг!

Я медленно покачал головой. Таня кивнула в ответ и шмыгнула в кухню.

Проблема моя, и втягивать в нее Таню я не буду. Хотел бы её «решить», так и выполнил бы обещание, данное прежним Толей и обеспечил доступ к норковым шубам через отца. Схема там простая: за норку интурист дает джинсы, например пятнадцать или больше пар. Ну а после эти джинсы продаются с наваром больше тысячи рублей с одной сделки. Да, заработать можно хорошо, но таким Макаром я не повлияю на Советский Союз. Поэтому нет — твёрдое и категорическое.