— Если надо и если это входит в мои обязанности, то я буду это делать, — спокойно и уверенно говорил я. — Что насчет перевода, то я не перелет какой. Справимся!

— Потом не жалуйся! — с усмешкой сказал директор. — Экий герой соц труда, ити его мать!

Что в нём изменилось? При первой встрече он показался вполне дружелюбным. Или же тогда посчитал, что мальчик явно передумает работать в подобном вместе?

— Семён Михайлович, прошу обращаться ко мне на «вы». По крайней мере, пока у вас не кончится весь негатив в отношении меня, — решительно сказал я. — А то я ведь тоже могу вам начать тыкать и по имени называть.

Директор аж закашлялся, схватился за трость.

— Обращение на «вы», молодой человек, нужно ещё заслужить.

— Не спорю. Но субординация, она либо есть либо нет. Давайте так, Семен Михайлович, я в общежитие наведаюсь и порядок наведу. Справлюсь — и мы начнем субординацию соблюдать.

Михалыч молчал, обдумывал, но с таким выражением лица, что я даже сразу мысли его прочитал. Мол, пришел такой пострел на мою седую голову!

Наконец, директор крутанул передо мной какими-то листами бумаги.

— Очередное «изнасилование». И ладно бы родители насильника были не против свадьбы, все бы и утрясли. Так нет! Заартачились, Комитетом по образованию и райкомом партии грозятся, — выдал он, соглашаясь с предложенными мной условиями.

Мне нечего было пока сказать на тревоги директора. Так что я поспешил покинуть кабинет. Общага — это отличный шанс познакомиться с коллективом поближе.

Что в такое общежитие студентов, пусть и учащихся, — я знал прекрасно. По молодости бессчетное количество раз лазил к девчонкам в комнату, и это было весело и задорно. Тогда это казалось неким романтическим приключением. Теперь же я понимаю, что это просто дурость. Ноги в гипсе, сломанный позвоночник, разбитые черепа — вот чем заканчивались лазания в общежитие для других парней. Просто всё это замалчивалось. А зря, может, у кого-то вместо бурлящих гормонов победил бы в сознании разум!

В общем, надо пообщаться с ребятами. Понятно, что лазить они не перестанут, но я может с ними своим опытом поделюсь. Мне ли не знать, какой разврат твориться в общаге! Я ведь жил в Москве, был коренным москвичом, а следовательно, первостепенным по важности объектом для многих приезжих девушек. Разное было — на то и молодость.

Общежитие ПТУ-144 выглядело куда как приличнее снаружи, чем большинство общежитий, в коих мне посчастливилось побывать в прошлой жизни. Новенькое, только в позапрошлом году сдано, в десять этажей с балконами Правда, штукатурка и здесь уже кое-где обвалилась, но ещё не критично.

— Милые дамы, здравствуйте! — поздоровался я с вахтёршами.

Вахта располагалась, конечно, прямо на входе в общежитие, справа, в углу небольшого холла, за которым была лестница из десяти ступеней к лифтам. Казалось, что я попал в ботанический сад, столько здесь было декоративных цветов. Но возвышался над всем этим зеленым великолепием метра два в высоту и с приличной кроной лимон. Причем с веток свисали лимончики! А что, кошерно… Выпил, сорвал лимончик, закусил. Ну или чай попить.

И вот здесь, словно на курорте, чтобы спрятаться в кроне дерева от палящего солнца, под лимоном, сидели две дамы. Одна была полной, с окрашенными в жженный светлый цвет волосами и пышной причёской, другая, напротив, худощавая и с короткой стрижкой. Обеим было явно за пятьдесят. И, очевидно, что они своей работой нисколько не тяготились.

На столе, на газетке лежало сало, зелёный лучок, нарезанный хлебушек. До моего прихода дамы вели под сенью лимона неспешную беседу.

— Приятного аппетита, — пожелал я.

— Ага, спасибо. А ты к кому, парень? — с полным ртом спросила полноватая дама с пышной причёской.

— Я ваш новый сотрудник, — я старался быть приветливым.

Вытерев рот явно казённым полотенцем, которых, наверняка, не хватает, чтобы раздать проживающим, пышноволосая дама пристально меня осмотрела.

— Экий жених! — высказала своё экспертное заключение женщина.

— Для дочки твоей прямо-таки подойдёт! — заметила другая дама. — Вот только рыжий… Не нравится мне рыжие…

И сверкнула глазом.

— Я тоже рыжих не люблю, — сказал я, и дамы громко, с хрюканьем рассмеялись.

А приятные мадамки. Понятно, что нашли себе теплое местечко, где и работа такая, что захочешь и не найдешь, чем заниматься. Однако, все ли так в их трудовой деятельности? Меня тут пугали чуть ли не фронтовыми условиями, а тут надо же — мамзели под лимоном чаи гоняют?

— Дамы, а не угостить ли вас молочным шоколадом? — спросил я, доставая из внутреннего кармана плитку «Алёнки».

Лакомство несколько подтаяло, несмотря на то, что на улице пасмурно. Но разве это остановит сластен?

— Гляди-ка, Никитична, а он ещё и щедрый. Для Ленки твоей само то в женихи, горе только, что рыжий, — балагурила женщина с короткой стрижкой.

— Все правильно! Рыжие — все бесстыжие, — поддерживал я атмосферу.

— Это точно. Был у меня один рыжий…

— Ну, Ивановна, при живом-то муже! — насмешничала вторая, не забывая при этом прикладываться к салу.

— А ну… Муж, если что, подвинется, у нас кровать широкая!