Конечно, просто назвал. Где Демон и где отношения? Но все равно приятно.

Из-за спины Демьяна, я могу смело наблюдать за Долецким. Он не смотрит больше на меня, не давит своим высокомерным жестоким взглядом, пытается скрыть свою растерянность. Мне приятно видеть его загнанным в угол, словно на интуитивном уровне ощущаю, что обычно он так поступает со своими жертвами. Даже если молоденькие девушки по доброй воле соглашаются быть с ним, они все равно жертвы.

Прячу руки в карман куртки, пальцы совсем замерзли, к вечеру сильнее похолодало, еще и ветер поднялся.

— Я вопрос задал и жду на него ответ, — повторяет тягуче Демьян. Мне не видно, как он смотрит на Долецкого, но потому, как тот сжимается — недобро.

— Раяна не говорила, что у нее есть парень, — нервно водит одной рукой туда-сюда, словно разгоняет удушающие пары вокруг себя.

— В машину сядь, — поворачиваясь ко мне, тихо произносит Демьян. В его глазах смертельный приговор. Кому? Мне или Долецкому. — Бегом! — одними губами. Даже мысли нет возмутиться или ослушаться. Сейчас с ним лучше не спорить. Переставляя ноги, иду к его машине, слышу, как он говорит Юлию Марковичу: — Еще раз ты приблизишься к ней, заранее покупай себе место на кладбище, — мое нутро покрывается льдом, я понимаю, Кайсынов не шутит.

— Демьян… — нервно повышает голос.

Открываю дверь, сажусь на пассажирское сидение. Мне не слышно о чем они говорят. Точнее говорит только Демьян. Спустя несколько секунд он разворачивается, идет в мою сторону. Каждая мышца напряжена. Я видела его таким напряженным агрессивным на ринге в день знакомства. Машина Долецкого уезжает. Хотелось бы верить, что мы видимся в последний раз.

Демьян садится в машину. Смотрит прямо перед собой, сжимает руку, которая лежит на колене. Меня придавливает его энергетикой, словно плитой бетонной, дышать трудно.

— Что тебя связывает с Долецким? — отбивает интонацией каждое слово.

— Ничего, — мотаю головой.

— Расскажи мне все… Раяна, — не просто так в нем активизировался режим демона, он знает о Долецком больше, чем я. Помня, что ему еще к родне ехать, не затягиваю с рассказом. Не до скрытости, да и скрывать нечего.

— Познакомилась я с ним в тот же день, что и с тобой. Я ведь банкет обслуживала, тот, что проходит перед началом боя… — начинаю я.

Рассказываю, как Юлий Маркович облизывал меня взглядом весь вечер, а я пыталась не попадаться ему на глаза. Как подошел ко мне в конце банкета и оставил визитку, которой я никогда бы не воспользовалась, но он как-то вышел на двоюродную сестру. А в прошлые выходные родственники заманили меня к себе, сообщив, что нашли мне состоятельного любовника, который будет не только меня обеспечивать, но и им помогать, — с каждым моим словом его взгляд становится темнее, хотя куда еще больше там и так темная непроглядная ночь с всполохами молнии. Мне стыдно оттого, что приходится такое рассказывать. Ощущение, что мою душу заливает грязью. Я не сама лезла к Долецкому, это родственники мечтали меня под него подложить, но все равно противно. И даже то, что Кайсынов матерится под нос на мою тетку, меня не обеляет.

Во время рассказа опускаю информацию о брате. Может не стоит, но мне кажется, Демьян не обрадуется такой новости. С другой стороны, если позже эта информация всплывет…

Принимаю решение рассказать про Арса позже. Демьян заводит двигатель и включает печку. Я даже не заметила, что меня трясет. Хотя холод я не ощущаю, скорее трясет от нервного напряжения.

— Как только Долецкий ушел, мы поругались. Мы никогда не были особо близки… — рассказываю, как после смерти родителей тетка сначала приютила, потом отдала в интернат. Получала выплаты, но на мне экономила. Как продала нашу квартиру, а деньги присвоила себе, сказав, что квартиру отобрал банк.

— Утром я сбежала, — продолжаю рассказ, отвернувшись к боковому окну. Если помнишь, ты ждал меня у подъезда. С того дня я на звонки тетки и сестры не отвечала, Долецкого не видела. Думала, что они все поняли… — веду плечами, словно пытаюсь сбросить с себя груз чужой грязи.

— Это все?

— Да, — поворачиваюсь к Демону.

— Никогда и ничего от меня не скрывай, Раяна. Я ненавижу ложь, не приемлю ее в отношениях, — опять про отношения. Мое сердце замирает. — Он к тебе больше не приблизится, а если осмелится, я тут же должен об этом узнать, — требовательно смотрит в глаза. Киваю. С твоей теткой я разберусь, узнаю, куда она дела квартиру. Продать законно не могла. Там будем решать, — заметно расслабляется. Раяна, никогда мне не лги, — повторяет свое просьбу, обхватив лицо ладонями, тянет к себе и целует. А у меня слезы в уголках глаз скапливаются, столько сейчас в нем демонской своеобразной нежности и заботы…

Остаться незаметной не вышло. Весь университет гудит о романе бедной студентки и молодого преподавателя. Нужно уточнить, что преподаватель из мажоров. Настоящий мезальянс, который не обсудил разве что ленивый.

К нам с Никой соседки совершали паломничество весь вечер пятницы, под разным предлогом пытались напроситься в гости.

— Я занимаюсь, вам тоже советую сесть за учебники вместо того, чтобы ходить собирать сплетни, — не выдержав, Ника захлопнула дверь перед двумя последними делегациями, остановив тем самых поток незваных гостей.

Я рассказала Нике о Долецком. Мы весь вечер перетирали кости ему и моей тетке с двоюродной сестрой. Закусывая горечь сладостями, которые перед отъездом прислал Демьян. Несмотря на нелюбовь Ники к Кайсынову она вынуждена была признать, что наши отношения спасли меня от домогательств старого извращенца. Кайсынова Сергея боятся и уважают, Долецкий не станет переходить ему дорогу.

— Демьян — твоя защита и отказываться от нее не стоит, — произносит подруга. — Я попробую выяснить у Яна, кто такой этот Долецкий, но из того, что ты мне рассказала, он явно отвратительный тип.