Дивизии корпусов прикрытия государственной границы располагались на значительном удалении от назначенных им районов и даже вне полосы обороны армии. На их выдвижение требовалось от одних до двух суток. И это при том, что многие части в местах постоянной дислокации своего казарменного фонда не имели, солдаты жили в палатках или землянках, что позволяло заблаговременно вывести части и соединения в назначенные им районы.

Позже выяснилось, что левым соседом 10-й армии была 4-я армия. Но в январе 1941 года 10-я армия получила очередную директиву штаба фронта с требованием переместиться к северу более чем на 55 километров. В результате этого образовалась большая брешь между 10-й и 4-й армиями, которая не была прикрыта войсками. Планировалось, что этот промежуток должна занять 13-я армия, находившаяся в стадии формирования. Соединения 13-й армии начали формироваться в полосе 10-й армии, которая являлась ответственной за их развертывание, но командующий 10-й армией не мог добиться от штаба округа четких указаний в отношении размещения и боевого использования соединений 13-й армии [66] .

Таким образом, к началу войны у командования 10-й армии было очень много сложных нерешенных вопросов, а штаб Западного Особого военного округа откровенно не желал участвовать в их решении.

Несмотря на это, желая проинформировать командиров соединений о предстоящих задачах, 26 мая 1941 года командующий 10-й армией собрал на совещание командиров корпусов, дивизий и комендантов укрепленных районов. Каждому командиру была вручена карта масштаба 1:50 000 с графическим отражением обороны до батальона включительно. В результате к концу мая все командиры соединений 10-й армии имели следующие документы: план поднятия войск по тревоге и порядок сосредоточения в районе сбора, план боевого и материального обеспечения войск, схему обороны государственной границы до батальона включительно, схему связи армии с корпусами и дивизиями.

Из воспоминаний начальника штаба 5-го стрелкового корпуса 10-й армии генерала Бобкова следует, что в середине июня 1941 года командующий 10-й армией генерал-лейтенант К.Д. Голубев проводил командно-штабное учение, в котором участвовал и штаб корпуса. На этом учении присутствовал заместитель командующего войсками БОВО генерал И.В. Болдырев.

По окончании учений – 20 июня 1941 года – К.Д. Голубев на совещании руководящего состава армии, командиров, комиссаров, начальников штабов корпусов и других должностных лиц сказал: «Мы не можем сказать точно, когда будет война. Она может быть и завтра, и через месяц, и через год. Приказываю к 6 часам утра 21 июня штабам корпусов занять свои командные пункты».

В соответствии с этим распоряжением командный пункт 5-го стрелкового корпуса переместился в город Замброве, в военный городок 13-й стрелковой дивизии, куда штаб корпуса переместился точно к указанному времени. Но «никакого распоряжения о выходе частей корпуса на государственную границу и занятие оборонительных рубежей отдано не было» [67] .

О том, как готовилась к войне 4-я армия Западного военного округа, пишет ее начальник штаба Л.М. Сандалов в книге «Боевые действия войск 4-й армии в начальный период Великой Отечественной войны»:

«В апреле 1941 года командование 4-й армии получило из штаба Западного Особого военного округа директиву, согласно которой надлежало разработать план прикрытия, отмобилизования, сосредоточения и развертывания войск на территории округа… Армия должна была составить основу 4-го (Брестского) района прикрытия.

В соответствии с полученной с округа директивой был разработан армейский район прикрытия… Основным недостатком окружного и армейского планов прикрытия являлась их нереальность. Значительной части войск, предусмотренной для выполнения задач прикрытия, не существовало…

Наиболее отрицательное влияние на организацию обороны 4-й армии оказало включение в ее полосу половины района № 3… Этим определялось, что в случае открытия военных действий части трех дивизий (42, 49 и 113-й) вынужденно перебрасывались по тревоге на расстояние 50–75 км.

Нереальность задач, стоявших перед войсками РП-4 (4-й армии), заключалась также в том, что Брестского укрепленного района еще не существовало, полевые укрепления не были построены; организация обороны на фронте свыше 150 км в короткий срок силами трех стрелковых дивизий, значительная часть которых находилась на строительстве укрепленного района, являлась невыполнимой.

Задача, поставленная 14-му механизированному корпусу, также была нереальной. Дивизии корпуса только что получили новое пополнение рядового состава, имели некомплект танкового вооружения. Также отмечается отсутствие нужного количества средств тяги для артиллерии, неукомплектованные тыловые подразделения и недостаток командного состава…

Осенью 1940 года в войсках приграничных военных округов управлением боевой подготовки Красной Армии проводились показные отрядные учения… Такие учения состоялись и в 4-й армии в районе брестского артиллерийского полигона… Позднее подобные учения проводились под руководством командования армии и командиров соединений во всех частях армии. Однако все предвоенные учения по своим замыслам и выполнению ориентировали войска главным образом на осуществление прорыва укрепленных позиций. Маневренные наступательные действия, встречные бои, организация и ведение обороны в сложных условиях почти не отрабатывались…

В июне 1941 года в стрелковых дивизиях 4-й армии на учениях по тактической подготовке проводилось сколачивание взводов. Отрядные, полковые и дивизионные учения в приграничных соединениях предусматривалось провести по плану боевой подготовки только осенью…» Но буквально через несколько страниц после этого, ссылаясь на воспоминания Маршала Советского Союза В.И. Чуйкова, который командовал 4-й армией до весны 1941 года, Л.М. Сандалов уточняет, что «кто решался задавать вопросы по обороне брестского направления, считался паникером».