О последнем предвоенном дне Л.М. Сандалов в своих воспоминаниях пишет: «Личный состав войсковых частей и соединений 4-й армии проводил субботний вечер 21 июня, как и обычные предпраздничные дни. В большинстве частей приграничных соединений демонстрировались кинокартины, устраивались спектакли, вечера самодеятельности. Личный состав армейского управления, в том числе командующий армией и начальник штаба армии, смотрели в своем военном городке спектакль, поставленный бригадой минских артистов. Член Военного совета и начальник политического отдела армии уехали на концерт группы московских артистов в Брест.

Командование 28-го стрелкового корпуса находилось в Бресте. Многие командиры частей и подразделений 6-й и 42-й стрелковых дивизий по случаю субботнего дня приехали в Брест к своим семьям. На окружном артиллерийском полигоне юго-западнее Барановичей утром 22 июня намечалось открытие сбора десяти формируемых артиллерийских полков РГК и других артиллерийских частей округа.

Все это свидетельствовало о том, что ни командование округа, ни командование армии, ни командиры соединений и частей не ожидали 22 июня нападения немецко-фашистских войск» [68] .

Определенный интерес в деле освещения последних дней мира и начала Великой Отечественной войны представляет сохранившийся в архиве отчет командира 45-й стрелковой дивизии 15-го стрелкового корпуса 5-й армии Киевского Особого военного округа генерал-майора Г.И. Шерстюка. Он пишет о том, что при изучении планов боевой готовности частей 45-й стрелковой дивизии он был удивлен тем, что руководящие офицеры штаба дивизии (начальник штаба – полковник Чумаков) и командиры стрелковых и артиллерийских полков с их штабами «не знали рубежа обороны госграницы», а следовательно, не отрабатывали вопросов «выдвижения, занятия оборонительных рубежей и ведение боя за удержание госграницы, как это проигрывалось в бытность моего командования 97-й стрелковой дивизией 6-й армии».

Обстановка же на границе с каждым днем сгущалась. Почти ежедневно госграница нарушалась немецкой авиацией, проникавшей в глубь советской территории, явно увеличивалось у госграницы количество новых огневых позиций артиллерии немцев. В мае 1941 года в районе взорванного моста через р. Западный Буг по линии железной дороги Ковель – Холм в погранотряд перешел немецкий солдат, который сообщил о прибытии новых частей немцев и о том, что начало войны готовилось на май 1941 года. Он также сообщил, что все телефонные переговоры советских пограничников постоянно прослушиваются. Эта информация немедленно проверялась на местах. Так, в частности, «данные немецкого солдата о подслушивании были действительно подтверждены, т. е. погранотряд у моста обнаружил провод, идущий от реки Западный Буг и включенный по щели столба в провод погранотряда».

Сделать, по-видимому, это было не трудно, так как телефонная линия проходила всего в 50-150 метрах вдоль реки Западный Буг, для ее содержания время от времени направлялись связисты, поэтому место ее нахождения было хорошо известно германскому командованию.

С целью уяснения сложившейся обстановки в апреле 1941 года Г.И. Шерстюк прибыл в штаб корпуса и обратился к полковнику И.И. Федюнинскому с рядом вопросов. Командир корпуса, выслушав командира дивизии, пообещал ответить на все заданные вопросы после встречи с командующим армией.

Спустя несколько дней командир 45-й стрелковой дивизии был вызван в Ковель, где, со ссылкой на командующего армией, получил следующий ответ: «План обороны госграницы, места расположения командных и наблюдательных пунктов вам будут сообщены, в нужный момент получите в закрытом пакете. Производить заблаговременную подготовку укрытий (щелей) от ударов авиации в гарнизонах дивизии запрещаю, т. к. это даст повод для паники».

Несмотря на эти строгие предупреждения, по словам Г.И. Шерстюка, штабом 45-й стрелковой дивизии все же был разработан ориентировочный план обороны государственной границы и доведен до штабов частей, батальонов и артиллерийских дивизионов. Кроме того, под предлогом создания показных типов окопов и блиндажей у каждого гарнизона были отрыты щели для защиты пунктов управления от ударов вражеской авиации.

21 июня 1941 года командир 15-го стрелкового корпуса полковник И.И. Федюнинский с командиром 45-й стрелковой дивизии, начальником погранотряда и несколькими офицерами штаба корпуса на легковых автомашинах с целью рекогносцировки огневых позиций и новых земляных сооружений со стороны противника проехали вдоль значительного участка государственной границы (от города Влодава (граница БССР и УССР) до железной дороги Ковель – Холм). После проведения рекогносцировки И.И. Федюнинский вечером того же дня убыл в пункт дислокации штаба корпуса (г. Ковель), а Г.И. Шерстюк, с разрешения командира корпуса, остался на 22 июня в городе Любимиль, где находился гарнизон в составе 61-го стрелкового, легкого артиллерийского полков, отдельного противотанкового дивизиона и управления укрепленного района [69] .

Также о последних мирных днях в архиве сохранились воспоминания бывшего начальника штаба 62-й стрелковой дивизии 15-го стрелкового корпуса 5-й армии П.А. Новичкова. Он пишет, что к моменту возвращения из лагерей на место своей постоянной дислокации (16 июня 1941 года, район Луцка) дивизия имела около 8 тысяч личного состава. Ее стрелковые, артиллерийские полки и специальные подразделения в соответствии со штатами были полностью обеспечены вооружением и боеприпасами. Боевая подготовка дивизии в течение зимнего и летнего периодов проходила планомерно и организованно. В первых числах апреля дивизия проверялась комиссией округа совместно с представителями Управления боевой подготовки народного комиссара обороны. По результатам проверки 62-я дивизия была признана вполне боеспособным соединением. Поступившие к этому времени на вооружение частей пистолеты-пулеметы, минометы и самозарядные винтовки личным составом были освоены вполне удовлетворительно, а штабы дивизии и полков были сколочены и подготовлены к управлению войсками.