Отец замахивается второй раз, сжимаюсь, пряча лицо, хотя знаю, что он по нему не ударит. Сегодня мы идем с Игорем на какую-то встречу, и он наверняка знает об этом. Второй удар до меня не долетает. Стас перехватывает руку.

— Ты что, сука?! — отец зол и пьян, в таком состоянии он наиболее опасен, плохо контролирует свою дьявольскую сущность.

— Я обязан защищать вашу дочь, если потребуется, даже от вас, — ровным тоном выдает Стас. Его лицо изменилось до неузнаваемости, я видела своего телохранителя в ярости, но таким опасным — никогда.

— Отпусти, ты мне руку сломаешь! — морщится родитель, пытаясь вырваться из захвата.

— Мужчине, поднявшему руку на женщину или ребенка, нужно отрубать эту самую руку, — произносит таким тоном, что вокруг нас понижается температура. Ощущение, что Стас вынес приговор, сейчас пойдет за топором и отрубит родителю конечность. Градус напряжения стремительно растет.

— Сука, да ты на кого руку поднимаешь? — отец не готов отступить и повиниться. Стас лишь сильнее его раззадоривает.

— Евгений Борисович, мы сейчас все на взводе, за день вашу дочь пытались убить два раза, — напоминает Стас о покушениях. — Обычно родители рады бывают, что их ребенок остался жив и невредим. Или мы чего-то не знаем? — мне слышится в его тоне угроза. Слова Стаса отрезвляют отца, он словно трезвеет. Мне даже видится волнение в его глазах, неужели за меня переживает?

— Юна, иди в дом, — командует родитель, когда Стас отпускает его руку. — А ты — за мной в кабинет, — растирая запястье, на котором видны следы пальцев. Я волнуюсь за Стаса. Мне придется нелегко, если папа его уволит. Страшно оставаться без его защиты. Ни один охранник в доме никогда за меня не заступился, хотя видели и понимали многое. Даже Миша не смел противостоять дяде. Один раз попытался и чуть не оказался на улице, после того случая я взяла с него обещание не вмешиваться, но и сама вела себя смирно, старалась не провоцировать отца и даже смирилась с нежеланным замужеством, от которого не было шанса отказаться.

Наша охрана словно испарилась, не хотят становиться свидетелем семейной сцены. Во дворе лишь друзья Стаса. Застыли статуями, позы напряженные, челюсти плотно сжаты. На меня не смотрят, когда я иду в дом, сверлят глазами моего отца.

В комнате переодеваюсь в удобный домашний костюм, намочив полотенце в холодной воде, прикладываю к месту удара. В руках телефон, который утром передал мне Стас. Не обращаю внимания на тошноту, подкатившую к горлу, со мной так бывает, когда я сильно нервничаю. Этот день можно смело заносить в тройку самых плохих дней.

Если отец уволит Юматова, не представляю, что со мной будет. Я давно стараюсь не привязываться к людям, все хорошее из моей жизни бесследно исчезает. К Стасу я не просто привязалась, он мне нравится. Я тону в его теплом заботливом взгляде. Он может быть резким, жестким, опасным, но, когда мне плохо, в его глазах вспыхивают частички тепла, которые окутывают меня спокойствием. Я знаю, что рядом с ним мне ничего не грозит.

Каждую минуту кошусь на телефон, жду, когда он оживет. Время словно стоит на месте. Отбрасываю на комод нагретое теплом кожи полотенце. Нужно было бы приложить лед, но я боюсь столкнуться внизу с отцом.

До момента, когда телефон издал короткий гудок, прошло почти полчаса.

«Не выходи пока из комнаты», — короткое сообщение совсем не успокаивает.

«Он уволил тебя?» — руки дрожат, попадаю не на те буквы.

«Нет», — мне хочется знать подробности. Вроде нужно успокоиться, но я еще больше тревожусь. Выглядываю в окно. Друзья Стаса не сошли с места. Они о чем-то негромко переговариваются, почти не размыкая губ.

«Юна, делай вид, что не замечаешь меня, это очень важно», — приходит чуть позже сообщение. Я не уточняю, для чего — и так понятно, что отец заметил мою симпатию к Стасу. Становится страшно, что он предпримет. Вряд ли пустит на самотек.

Остаток дня проходит спокойно, отец не выходит из кабинета. Подозреваю, уснул пьяным прямо там на диване. Со Стасом мы встречаемся в кухне, когда я спускаюсь выпить кофе. Он ведет себя сдержанно, мы всего лишь несколько раз встречаемся взглядами, хотя я провожу на кухне минут двадцать. Мы сидим за один столом, он обедает, я пью кофе.

— Мне нужно знать, во сколько мы выезжаем, чтобы подать машину и обезопасить маршрут, — сообщает сухо, не отрываясь от еды. Если кто-то посмотрит со стороны, не заметит в его взгляде теплоты, но я ощущаю его молчаливую поддержку.

— Я уточню у Игоря и вам сообщу, — так же сухо. Мне кажется, я вижу одобрение в его глазах.

Тщательно готовлюсь к ужину с друзьями Гаранина, ловя себя на мысли, что стараюсь для Стаса. На него хочу произвести впечатление. Хочу чувствовать на себе обжигающий взгляд этого мужчины, пока буду играть роль счастливой невесты перед незнакомыми людьми. Ухо, по которому пришелся удар, до сих пор красное, поэтому волосы оставляю распущенными. Неяркий макияж подчеркивает природные данные. Надеваю коктейльное приталенное платье чуть ниже колен. Босоножки на высоком каблуке.