И вокруг нас образовалось кольцо тишины.

Северные ветры огибали это небольшое пространство, яростно швыряя снег куда угодно, только не на пятачок, где стояли мы. Кони немедленно обрадовались наступившему затишью посреди бури, и улеглись отдыхать. Пока мы с Хеймом стояли друг напротив друга, и я напряжённо ждал, что он скажет.

– Вокруг Вороньего камня стоит защита, установленная какими-то магами, которые явно знают в этом толк. И явно не в нашу эпоху. Что-то настолько древнее, что я не смог распутать чары, как не пытался.

– И как долго пытаешься? – прищурился я.

Хейм задумался.

– Думаю, лет пятнадцать.

Я помолчал, и решил не спешить с выводами, пока не услышу продолжение. Хеймдалль тоже молчал, подбирая слова.

– Пока мне ясна только суть барьера. Он путает разум и заставляет поворачивать назад всякого, кто к нему приблизится.

Я обдумал его слова и кивнул. Чёрная точка, которая была всё это время впереди, почему-то теперь оказалась позади меня. Но это лишь потому, что я незаметно для себя повернул обратно. Думаю, если попытаюсь снова, эффект будет таким же.

– Что-то нашёл о том, кто может устроить такую трудозатратную стеночку? А главное, зачем?

Хейм покачал головой.

– Вполне возможно, что многие древние мифы и предания содержат в себе зерно истины. В форме, доступной для архаичного сознания, донося крупицы исторического знания. Не стал бы сбрасывать со счетов версию о прародине асов. Я досконально изучил архивы. Первые короли тщательно уничтожили любые записи о событиях, которые были до основания Гримгоста.

Я потёр подбородок и снова внимательно глянул на горизонт.

– Ты считаешь, что пока мы не подобрали ключ, бесполезно биться головой об эту дверь?

– Именно так, Ваше величество, - кивнул Хейм. – Предлагаю немедленно повернуть обратно. Считаю, что обитатели этого места, если они есть, настроены не слишком дружелюбно. Об этом красноречиво говорит судьба торговой миссии, а также спасательной экспедиции. Не хотелось бы, чтобы мы стали третьим случаем.

Нет, дружок. Так просто ты не отделаешься. Мы слишком давно знакомы, чтоб я не учуял, что здесь что-то ещё. Кроме заботы добросовестного сотрудника о своём боссе.

Я вцепился в Хейма внимательным взглядом, готовясь подмечать малейшие признаки лжи.

– Вернусь, если ты мне сейчас же выложишь то, что скрываешь. Согласись, это слишком серьёзная ситуация, чтоб я мог так просто от тебя отстать. Итак. По какой, говоришь, причине, ты пятнадцать лет пытаешься попасть на Вороний камень?

На бесстрастном лице Хейма заходили желваки.

Борется с собой. Неплохо. Продолжает молчать. Это уже хуже.

Я вздохнул. Шагнул ближе и положил ему руку на плечо.

– Давай так. Я к тебе давно уже отношусь как другу. Ты можешь не делать вид, что тебе тоже всё равно. Иначе не попёрся бы за мной, игнорируя прямой приказ сидеть на заднице ровно и помогать моему министру, пока я в очередной раз шляюсь по миру, собирая приключения на свою шкуру. В чём дело?

На этот раз Хейм молчал так долго, что я уже решил, что этот кремень так и не расколется. Убрал руку и собирался превращаться в волка, чтоб поворачивать назад. Но меня догнал тихий усталый голос.

– Моя мать пропала в этих местах, когда я был совсем ребёнком.

Глава 9

Он продолжил говорить, пока я смотрел на него в полном изумлении.

– Тщательный опрос жителей деревень к западу от Вечных гор показал, что у них время от времени пропадают девушки. Случаев не так много, и они разделены иногда годами, никто не додумался связать их как-то друг с другом. Или искать причину в Вороньем камне. Но я полагаю, что…

– Твоя мать? – переспросил я, полагая, что ослышался. – Я думал, она умерла, когда тебе исполнился год.

– Именно так значится в моей официальной анкете, - нехотя вернулся Хейм к теме, с которой пытался съехать.

– Какого хрена леди Хильду понесло в эту глушь? И где, йотун подери, был в это время твой отец?!

Меня почему-то ужасно взбесила эта ситуация, и я не стал церемониться, хотя видел, что кажется, ковыряю сейчас не зажившую рану. У Хейма были больные глаза, когда он об этом говорил. Но раз уж начал, он не стал дальше уклоняться от разговора. Говорил бесстрастно и ровно, на его лице не отражалась ни одна эмоция. Его выдавали только глаза.