Первым делом я запихнул руку в кислоту и отдал команду Ут «поглотить образец». Когда волна боли накрыла меня, я призвал Оторву, отпрыгнул на метр назад и нажал на спусковой крючок. Из ствола вырвался яркий энергетический луч, испаривший тело химеры, а вместе с ней и десяток тварей позади существа. По своему обыкновению, Оторва взорвалась, оторвав мне кисть.

Оставшись без оружия, я потянулся к мане и ощутил удар чудовищной силы, смявший меня, словно лист бумаги. Меня отбросило в сторону и протащило по земле добрый десяток метров, после чего я впечатался в здание. Перед глазами поплыло, и я увидел пламенного медведя.

Вот же, подонок. Видать, он и приложил меня лапой. Как там его звали? Баргуд? Ну, ничего… Рыча, я попытался подняться с земли, но в следующее мгновение рухнул обратно, прикрыв глаза от яркого света. С небес сорвалось бушующее пламя и обрушилось на перешеек.

Ревя, огонь пожирал существ; грузовики от высокой температуры мигом сдетонировали, а те, что не взорвались от пламени, были подорваны Наумом. Как оказалось, он заблаговременно нашпиговал их взрывчаткой. Синергия пламенного вихря и заложенной в грузовики взрывчатки единовременно помогла уничтожить около двух сотен тварей, разбросав их потроха по округе.

Но всё же, этого оказалось недостаточно и существа ворвались в город. Знаете. Это в какой-то мере было занятно. Я призвал ледяной меч и с его помощью рубил, колол, осыпал противников ледяными стрелами, градом игл, огненными шарами, а потом мана кончилась, и мне пришлось вступить в рукопашную. Я выдернул из земли дорожный знак и принялся им крошить черепа.

В горячке боя я не видел ничего, кроме брызжущей во все стороны крови, ощеренных пастей, острых когтей и смертоносных хвостов. В один момент я зазевался и позволил гарпии схватить меня за плечо. Тварь решила, что сможет поднять меня вверх и сбросить на асфальт. Вот только не прошло и мгновения, как я ухватил её за куриную лапу и со всей силы сжал кулак. Послышался хруст ломаемых костей, после чего я тут же рухнул на землю и продолжил сражение.

Скрежет сминаемой стали, чавканье разрываемой плоти, хруст ломаемых костей, выстрелы, взрывы. Всё это слилось в бесконечную какофонию, заглушаемую лишь звуками биения сердца. Сердца, бешено стучащего в ушах. Дыхание сбилось, жар заставлял задыхаться, усталость навалилась многотонной плитой, а за всем этим я внезапно понял, что всё затихло. Растерянно осмотрелся по сторонам. Неужели…

В народе любят присказку «Всё хорошее рано или поздно заканчивается». Вот и отличное сражение подошло к концу. По контуру Кунгура валялись сотни изуродованных туш чудовищ. Обожженные, разорванные пулями и взрывами, изрезанные сталью. А ещё — этот омерзительный аромат горелой плоти и пролитой крови. Одним словом, жуть.

И вовсе не потому, что мне было жаль разломную живность. Жутко было смотреть на десятки раненных бойцов, выползающих на улицы Кунгура. Лица залиты кровью, у некоторых сломаны руки, а ещё…

— Михаил Константинович. У нас первые потери, — отрапортовал Барбоскин, остановившись рядом со мной.

— Сколько?

— Двадцать три человека. Ещё десяток умрёт в течение часа.

— Сделайте всё возможное, чтобы спасти их, — отдал я приказ, а сам рванул в сторону разорванных туш.

— Не то. И это не то. Да где же вы?! — рычал я, копаясь в требухе, переворачивая одну мёртвую тварь за другой.

Всё осложняло отсутствие освещения. Проклятая луна спряталась за тучи, а у меня, как назло, не было фонаря, да и маны для создания огненного шара тоже не осталось. Наконец, я нашел пару ящеров. С ходу отдал приказ поглотить доминанты и побежал дальше копаться в мертвечине.

— Мих, ты чего? — спросил Артём, с тревогой наблюдая, как я зарываюсь с головой в зловонные останки.

— Ребята умирают! Ищите ящеров. Живо! — прикрикнул я, пинком отбрасывая тушу вервольфа в сторону.

Артём, Леший и Серый тут же бросились мне помогать. Спустя полчаса я был истощён, обессилен и весьма опечален. В кладовщика поместилось всего четыре доминанты регенерации. Оказалось, что при помещении в кладовую доминанты не объединяются автоматически, а просто лежат в ячейках, изолированных друг от друга.

Ещё три десятка образцов крови ящеров я нанёс на рукав куртки и сломя голову побежал к импровизированному лазарету, расположившемуся рядом с десятиэтажкой. На снегу лежали белые как мел шестнадцатилетние мальчишки. Гвардейская форма Титовых разорвана в клочья. Из ран сочится кровь, на лицах страдание.

Вокруг них носились запыхавшиеся лекари. Магия исцеления творилась без остановки, но она мало помогала, раны оказались слишком серьёзными, а целители — слишком неумелыми. Зелёные всполохи то и дело озаряли округу, освещая здания мертвенным светом.

— У кого самые тяжелые раны? — спросил я, вглядываясь в лица целителей.

— Ваше благородие, Максиму осталось недолго, — дрожащим голосом произнёс вспотевший целитель и приподнял разрезанный китель бойца.

Передо мной предстало довольно жуткое зрелище. Не знаю, с какой тварью бился парень, но у него в животе красовалась огромная рана, через которую вырвали пару рёбер и селезёнку. Он и правда не жилец. Склонившись над бойцом, я прикоснулся к его лбу и услышал шепот:

— Во славу Архаровых… — слабым голосом проговорил парень.