Пушки с того участка обороны, за который отвечал альт Эскобан не стреляли уже давно, едва ли не с самого начала битвы. Но, кто знает, что там происходило? Может, он отправился на помощь другим менестрелям, как сделал Ридо, и покрыл себя славой?

— Моей батареи больше нет… — Отрешённо проговорил альт Эскобан. — Погибли все…

— Это война, пран Лобо. На войне убивают. Но все павшие в этом сражении покрыли себя неувядающей славой. Память о них будет вечно жить в Трагере.

— Слова, слова, пустые слова… Мёртвым всё равно — помнят о них живые или нет.

— Вот уж не соглашусь.

— Можете не соглашаться. Ваше мнение не имеет ни малейшего значения.

— Премного благодарен, пран Лобо! — Ланс почувствовал прилив гнева, но сдерживался изо всех сил. — Я знал, что мои труды во благо Трагеры будут оценены по достоинству.

— Не вам вести речь о достоинстве. Нет его у вас, — покачал головой альт Эскобан. — Участь выскочек — бесславие и безвестность.

— Значит, я — выскочка?! — Ладонь альт Грегора помимо воли легла на рукоять шпаги, о которой он не вспоминал с тех пор, как с утра пораньше нацепил перевязь. — А вы все — молодцы? Герои? И чем же, позвольте спросить, вы заслужили славу и почёт в Трагере? Тем, что сидели, сложа руки, и ждали, когда же появятся два мага-музыканта из Аркайла, чтобы встряхнуть ваше болото?

— Болото у вас в Аркайле! — вскинул подбородок трагерец. — Идея вызревала в умах и вот-вот могла обернуться призывом менестрелей к оружию. Но тут появились вы. Выскочки и хвастуны!

— Ну, да! А пока идея вызревала, браккарцы успели бы захватить не только Эр-Трагер, но и всю державу. А вы бы играли музыку на балах у короля Ак-Орра и шёпотом высказывали друг другу недовольство захватчиками. Но вслух не проронили бы ни единого слова протеста — кто платит за музыку, тот и заказывает её.

Всё время разговора Лобо медленно, шаг за шагом, продвигался вперёд. Гримасничая, будто бы преодолевал нечеловеческие муки, и очень осторожно опуская ступню на землю.

— Гадать можно очень долго, — прорычал он. — Говорят, раньше гадали на кишках гусей, а в Голлоане до сих пор определяют — будет ли урожай — по цвету чаячьего помёта на скалах.

— А вы, конечно, знаете точный способ предугадывания?

— Я познакомлю вас с ним чуть позже.

— Умеете заинтриговать, пран Лобо. — Чем ближе подходил трагерец, тем яснее Ланс видел — его собеседник слегка не в себе. Рукав камзола прожжён, волосы припорошены серой пылью, из уха на белый отложной воротник стекает кровь. Вернее стекала, но уже запеклась и почернела. — С интересом выслушаю вас вечером. А сейчас отправляйтесь к лекарям.

— Лекари тоже убиты. Их накрыло на батарее Уго альт Тардина. вы не видели, во что превратился наш ленивый толстяк?

— Мне, знаете, некогда было бегать по другим батареям.

— Жаль. Думаю, вам бы понравилось. Представьте себе рагу, только вместо овощей среди кусочков мяса — обрывки одежды.

Альт Грегор передёрнулся. Страшная смерть.

— Я скорблю вместе с вами о каждом погибшем, — сказал он, не лукавя ни на волос. — Уверен, защитников Отечества ждут Горние Сады.

— Кто вам сказал, что я скорблю о них? Жалкие неудачники. Они ввязались не в своё дело и проиграли.

— По-моему, вам лучше разыскать лекарей.

— Зачем? Я их видел. Они не слишком отличаются от Уго альт Тардина. А знаете, как убило непревзойдённого Эрике?

— Не знаю… — нахмурился Ланс.

— Осколок гранита попал в висок. Лежал как живой. Очень красивый и строгий.

— Зачем вы мне это рассказываете?

— Чтобы вы знали — ваш замысел удался. Почти удался.

— Какой ещё замысел?

— Остаться единственным менестрелем в Трагере.

— Что за чушь?!

— Ну, полно, пран Ланс, — Лобо коротко хохотнул. Хрипло и слишком похоже на выдох с которым крестьяне колют дрова. — Остальные глупцы не догадывались, но я-то раскусил вас с первого дня знакомства. Заманить менестрелей, увлекая их на защиту родной столицы… И подставить под ядра браккарцев. Замысел великолепный! Во-первых, вы остаётесь героем — ведь больше никого не остаётся. Чудесно, не так ли? Во-вторых, ни один менестрель не помешает вам собирать в карманы золото и серебро из рук богатеньких пранов из Высоких Домов Трагеры.

— По-моему, вы заходите слишком далеко в своих беспочвенных домыслах! — Ланс старался держать себя в руках любой ценой. Не хватало затеять дуэль на развалинах форта и на телах погибших. — Но я готов забыть всё, что вы тут наговорили. Ступайте! Если в форте убиты все врачеватели и костоправы, то нам должны прислать галеру на помощь.

— Вы всех задумали убрать со своего пути. — Словно не слышал его альт Эскобан. — Вам так хотелось лишить Трагеру менестрелей, что вы отбирали в команду даже явных бездарей — людей, чья музыка не стоит и медяка в базарный день. Взять, к примеру, того же Уго альт Тардина или Лаго альт Браццо. Ну, какие из них музыканты? А Эрике альт Дако? Непревзойдённый! Да он бездарь, каких поискать. Годился со своей дудкой только для того, чтобы отпугивать райхемских кочевников от поселений цивилизованных людей. Или женоподобный Ридо! Жеманность, напыщенность и склонность к самолюбованию — вот его главные качества, а не способность к сочинению музыки…

— Вы наделили себя правом оценивать других?

— Ну, вы же оценивали? Почему мне непозволительно? Или ранжировать музыкантов разрешено только Лансу аль Грегору из Дома Багряной Розы, величайшему из живущих на земле менестрелей?

— Не я себя так назвал…

— Но вы и не возражали, греясь в лучах славы. Я один разгадал ваш замысел и сделал всё чтобы выжить. А эти пустозвоны и неудачники швыряли ядрами в браккарцев! Безмозглые ослы! Победить Браккару нельзя, как невозможно плетью расколоть гранитную скалу.