Слева: глава 19. Справа: глава 25

Вообще, если говорить о титанах Исаямы, надо в первую очередь отметить, что они сочетают в себе элементы сразу нескольких фантастических существ, отчего нельзя сделать вывод, из какой мифологии заимствован их образ. Эти твари похожи своим поведением одновременно на зомби (в первую очередь своей неразумностью), гуманоидных монстров кайдзю (своими размерами) и огромных боевых человекоподобных машин мехов (которых напоминает, к примеру, тот же Бронированный титан). Также в некоторых интервью сам Исаяма говорил, что придумал образ чистых титанов, когда работал в баре и постоянно видел лица и поведение пьяных людей. Именно оттуда были взяты застывшие эмоции чистых титанов, разнящиеся от безумной улыбки и восторга до удивления и печали, именно поэтому многие титаны не контролируют свои движения и бегают, хаотично размахивая конечностями.

Но при всем при этом нельзя не заметить, сколько сходств имеют титаны Исаямы с греческими исполинами. Особенно сильным сходством с творениями мангаки обладают картины испанского художника Франсиско Гойи (1746–1828): «Сатурн, пожирающий своего сына», одна из самых известных настенных росписей, входящая в цикл «Мрачные картины»; и «Колосс».

На картине «Сатурн, пожирающий своего сына» мы видим Кроноса (или, как его называли римляне, Сатурна) – лидера первого поколения эллинских богов, титанов. Титаны были божественными потомками первородной богини Геи (Матери-Земли) и Урана (Отца-Неба). Однажды Кронос сверг своего отца и стал сам править богами во время мифологического Золотого века. Однако Уран предрек сыну такую же участь – что кто-то из его детей свергнет его, – отчего сразу после рождения Кронос пожирал собственных детей, боясь утраты власти. Разумеется, однажды предсказание исполнилось и жена Кроноса Рея сумела спрятать самого младшего из своих детей – Зевса, скормив Кроносу завернутый в пеленки камень. Позже Зевс вернулся и вспорол отцу живот, выпустив на волю пожранных им братьев и сестер.

«Сатурн, пожирающий своего сына», Франсиско Гойя, 1823

Именно поэтому некоторые исследователи спорят с тем, что на картине изображен именно Кронос, ведь сам Гойя не давал название этой фреске, написанной им на стене собственного дома и позднее перенесенной на холст. Аргументация состоит в том, что, согласно мифу, Кронос пожирал своих детей новорожденными прямо в пеленках, а на картине Гойи чудовище рвет на части довольно-таки взрослого юношу. Однако, если на картине все-таки тот самый титан, то образ его довольно любопытен, ведь нарисован он совсем не так, как Кронос на одноименной картине Рубенса. На картине Рубенса Кронос имеет вполне человеческие черты, в то время как у Гойи персонаж предстает уродливым монстром со страшным искаженным лицом и неправильными пропорциями тела. Именно так выглядят титаны Исаямы с их короткими или слишком длинными руками, деформированными телами и иногда гротескно раздутыми головами.

На полотне же «Колосс» Гойя создал аллегорию на начавшуюся в 1808 году войну Испании с Францией. В центре композиции – огромных размеров фигура с поднятыми руками и сжатыми кулаками, будто бы готовая к битве. В похожие позы встают и разумные титаны Исаямы, готовясь к рукопашной схватке друг с другом.

У Гойи рушащий все на своем пути гигант олицетворяет жестокость войны, несущей разорение и смерть. Появление Колосса, шествующего по землям, касаясь темных небес, вызывает всеобщую панику. А ведь тот же эффект оказало на жителей Сигансины появление Колоссального титана. Именно такую атмосферу ужаса и передает Исаяма в своем произведении, где шаги чудовищ звучат как неумолимая поступь смерти и разорения.

Франсиско Гойя изобразил Сатурна и Колосса как некую неумолимую сверхбожественную силу рока и неминуемой гибели, но в «Атаке титанов» образ этих гигантских чудовищ в своей сути несколько видоизменен: неуязвимы и всесильны они лишь на первый взгляд. Немногие могут презреть ужас, сковывающий тело при виде этих существ, но те, кто способен справиться со страхом, могут найти в себе силы не только дать титанам отпор, но и объявить им войну. Тема войны с титанами поднималась во многих мифологиях индоевропейских народов, в частности в греческой – Титаномахия, индийской – война дэвов и асуров и скандинавской – противостояние асов и великанов-йотунов. Исследователь Галина Гумерова сравнивает с ними также и китайскую войну Хуан-ди и великана Чию, в армии которого были «великаны с медными головами, имевшими звериное тело». Автор исследования описывает их войну как противостояние нового, цивилизованного мира и хтоноса прошлого, победа над которым давалась нелегко и часто носила характер катастрофы [Гумерова, 3–6].

Слева сверху: «Колосс», Франсиско Гойя, 1812. Слева снизу: глава 33. Справа: «Сатурн, пожирающий своего сына», Питер Пауль Рубенс, 1638

Однако не только этот аспект содержит в себе противостояние старых и новых божеств. Многие исследователи отмечают параллельные сюжеты мифологий индоевропейских народов, в которых боги-воины приходят подчинить себе богов-земледельцев. В частности, об этом подробно пишет Джеймс Патрик Мэллори в своем исследовании «В поисках индоевропейцев»: «В основном параллели касаются присутствия представителей первой (магико-юридической) и второй (воинской) функций на стороне победителя в войне, которая в конечном итоге подчиняет и включает в себя персонажей третьей функции, например, сабинянок или скандинавских ванов. […] Таким образом, конечная структура мифа заключается в том, что три сословия протоиндоевропейского общества объединились только после войны между первыми двумя и третьим. Исходя из этой мифологической модели, было высказано предположение, что возможной исторической реальностью, лежащей в основе мифа, может быть завоевание оседлых земледельцев неоседлым сообществом» [Mallory, 139].

Также автор говорит о том, что некоторые исследователи склонны экстраполировать мифические события на историческую реальность, трактуя их как отражение древней войны, во время которой класс земледельцев был подчинен классами воинов и жрецов. Однако в качестве опровержения Мэллори приводит миф о Скифе, сыне Геракла, сумевшем натянуть тетиву на лук отца и надеть его пояс. Братья же Скифа, Агафирс и Гелон, этого сделать не сумели, а потому были изгнаны из земель матери Ехидны. Агафирс двинулся на северо-запад, где стал прародителем народа агафирсов. Эти люди, по словам древнегреческого историка Геродота, вели распущенную, некультурную жизнь, отличавшуюся роскошью. Гелон же двинулся на северо-восток, где его люди – племена гелонов – основали город Гелон и начали оседлое земледельческое общество. Язык этого народа был наполовину скифским, наполовину греческим.