Я подошёл, поклонился.

— Позвольте пригласить на танец?

Она мило смутилась под моим пристально-ощупывающим взглядом, но ответила, как положено по этикету:

— С превеликим удовольствием.

Я принял протянутую руку, склонился в поцелуе, кожа её тыльной стороны ладони пахнет чисто и нежно, чуть вздрогнула под моими горячими губами, а дальше я, держа барышню за кончики пальцев, вывел на площадку для танцев.

На приём, как в большинстве таких случаев, приходят целыми группами матери с дочками на выданье или с теми, кто скоро войдёт в этот возраст, а пока пусть присматриваются.

Всё норм, а где ещё знакомиться приличной девушке. Сагитта к тому же жутко застенчива, смущается при каждом моём слове, жутко краснеет так, что пунцовой становится даже шея.

С моим ростом хорошо так заглядывать в любое декольте, Сагитта это понимает, из-за чего стесняется всё больше и старается не смотреть мне в глаза, хотя не думаю, что такие уж и бесстыжие, просто взгляд откровенный, а чего скрываться, всё, как и заложено матушкой-природой.

После танца я с некоторым сожалением отвел её туда, откуда взял, сами молодые барышни согласно этикету как бы вообще самостоятельно передвигаться не умеют, возвращался уже с идеей, что всё отработал, можно линять с этого мероприятия, долг приличиям отдал, а выход вон в той стороне…

Группка молодых барышень, что попалась мне по дороге, весело щебечет у картины в массивной позолоченной раме, слышатся смешки, обрывки реплик, я полюбовался их красотой и макияжем, явно весь день готовились, а вчера укладывали затейливые прически и спали, положив головы на особые валики, чтобы не растрепался ни один локон, быть красивой — нужно страдать.

Одна вдруг повернулась, словно мой взгляд пощекотал её оголённую шею, лишь краткое мгновение личико оставалось милым и улыбающимся, но тут же брови сдвинулись, взгляд потемнел, а полные губы бантиком, как говорят в обществе, изогнулись в злобно-хищную гримасу.

— Тебе здесь не место, — сказала она отвратительным голосом, — предатель!

В полной растерянности я пробормотал:

— Вы… уверены?

— Да?

— И ни с кем меня не спутали?

Она отрезала кровожадным голосом:

— Ты предатель из семьи предателей. А я Долгорукова, чей род уже тысячу лет поддерживает власть!

Я пробормотал:

— Похвальная некобелиность.

Она сказала с вызовом:

— И уничтожает тех, кто пытается вредить ей! К счастью, у нас всегда хватало сил, чтобы вбить бунтовщиков в землю по ноздри и придвинуть кучу навоза.

Ну ещё бы, мелькнула мысль, я быстро заглянул в зеттафлопник. Княжна Ольга из рода тех Долгоруковых, которых так стали называть ещё во времена Рюрика за злобную мстительность и за умение так или иначе доставать своих врагов, где бы те ни пряталась. Потом, правда, при частых переписях рукописей превратились в «Долгоруких», часть рода вовремя заметила подмену и везде именовали себя только как Долгоруковы, а никакие не простенькие Долгорукие.

Я отвесил церемониальный поклон, внимательно посмотрел на её злое лицо.

— Хотите сказать, что как бы не стыдитесь, что в разгроме декабристов очень даже помогли власти?

— Не стыжусь, а горжусь, — выпалила она с торжеством. — И поможем снова, если те мерзавцы попытаются вернуться в столицу! И начнём с тебя наглый мерзавец! Вылетишь с треском!

— Желаю успеха, — сказал я холодно, повернулся и ушёл в другой конец зала.

Сердце стучит учащённо, жар поднимается от сердца к голове, хотя её, как завещал железный Феликс, надо держать холодной.

От группы, окружавшей княжну Долгорукую, а на самом деле Долгорукову, отделился статный офицер в гвардейском мундире и твёрдыми уверенными шагами направился ко мне.

С виду надменный и напыщенный хлыщ, рослый, как положено родовитому, рожа мерзкая, а вид такой, что он высшее существо, но вынужден приблизиться к некой грязной твари, кем являюсь я.

Я развернулся и ждал, а когда он приблизился и ещё не успел открыть рот, я сказал зло:

— Дуэль?.. Прекрасно. Как вызванный, я выбираю оружие. Сабли, шпаги, мечи — всё равно. Время и место любое, можно здесь же в саду, с той стороны здания очень удобное.

Он заметно растерялся, явно ожидал держать разговор в своих руках, но собрался, ответил надменно:

— Прекрасно. Как вы и предлагаете, можем сейчас незаметно покинуть приём и выйти на ту сторону сада. Ваши секунданты?

Я отмахнулся c небрежностью аристократа, чей род отличился в решающей битве с неандертальцами и захватил в личное владение множество их женщин.

— Мне хватит ваших. Полагаю, они благородные люди или такие, как и вы?

Он поклонился.

— Сейчас всё увидите. Вон через ту дверь можно выйти на ту сторону дворца.