Чаще всего человек меняется, когда дойдёт до выбранной им цели и вдруг обнаруживает, что мог бы выбрать и что-то подостойнее. Но это не он сглупил, всё было норм, это повзрослел, стал думать не только как самому выбраться из ямы, но и как вытащить других.
Но если в яме вся Россия?
Часть первая
Глава 1
Ветер собрал над Петербургом грозовые тучи, народ обречённо готовился к снегопаду, но вместо влажных хлопьев снега пошёл дождь, и не просто дождь, а настоящий ливень.
Сюзанна взвизгнула, когда я, вежливо поддерживая её под локоть, вывел из здания на крыльцо, уже залитое водой. Суфражистки ещё не сообразили, что любые знаки внимания нужно расценивать тоже как угнетение, и потому даже тяжёлые двери надо открывать самим, чтоб не позволять мужчинам выказывать превосходство.
От двери смерила взглядом путь по длинной лестнице во двор к автомобилю, вскрикнула в испуге:
— Какой ливень!.. Ни за что, я утону…
— Пустяки, — сказал я беспечно, — вот ваш зонтик, ваше сиятельство. Шляпку прикроет, а афедрон не жалко, ему всё равно достанется.
Она с возмущением прошлась по мне взглядом, словно окатила ведром холодной воды.
— Вадбольский, ваши намёки неуместны!
Я пробормотал:
— Я вовсе не имел в виду то, что имеете в виду вы…
— Вадбольский!
— Честно-честно, — запротестовал я, — я насчёт ссудного процента банка под обустройство пашен. Могут ли ввиду государственной важности земледелия снизить нам пару процентов?
Она уставилась с недоверием, какая у ссудного процента связь с местом, где аристократическая спина теряет своё благородное название, хитрый этот Вадбольский, постоянно прячет подколки под серьёзным голосом и доброжелательным тоном.
Я снял пальто и нежно набросил Сюзанне на плечи, слегка приобнял, но чисто по-дружески, она недовольства не выразила, даже улыбнулась краешком губ, хотя мой жест на грани приличия, обнимать вот так — моветон, аристократ должон бдить и блюсти, быть образцом и не переходить.
Тонкая ткань зонтика зазвенела под ударами крупных капель, мы спускались быстро, но осторожно, я всё плотнее прижимал её к себе, не давая поскользнуться на залитых водой ступеньках, копытца-то высокие, привыкшие к сухим и просторным апартаментам, да и нам двоим надо утискиваться под одной крышей зонтика.
Когда подвел к автомобилю, и Антуан с учтивым поклоном распахнул дверцу, Сюзанна отстранилась с неохотой, желанно-нежеланная искра успела проскочить, зараза, с нею приятнее, но надо без неё, я же Россию начинаю обустраивать, а не себя в России, хотя себя было бы проще, выгоднее, а я сумел бы придать флер героичности.
В салоне тепло, печка у Антуана работает. Сюзанна сняла и подала мне из машины моё пальто, шляпку положила на колени, вообще шляпы и шляпки начнут исчезать по мере распространения автомобилей, а мужчины вообще откажутся от них, особенно от цилиндров.
— Трогай, — сказала она Антуану, как говорят кучеру, автомобили всё-таки те же кареты, только вместо коней двигатель на тёмных кристаллах. — Глориана уже точно выехала, ей не терпится…
— Сильная женщина, — сказал я, передал ей сложенный зонтик и захлопнул дверцу.
Сюзанна мило улыбнулась через залитое водяными струями стекло. Антуан вывел автомобиль на дорогу, там достаточно пробита колея к самому Петербургу, а я бегом вернулся на крыльцо.
Чуточку совестно что отправил хрупкую девушку по такой дороге, а сам воспользуюсь телепортом. Пора бы и Сюзанну приобщить, но как заставить её молчать о таком способе перемещения?.. Слишком много будет желающих, а у военных ведомств, кроме желания, ещё и длинные загребущие.
В холле чисто и сухо, во всём здании так, с этим я разобрался быстро, а когда поднимался на второй этаж, сверху сбежала, часто-часто цокая каблучками, Байонетта с закрытым зонтиком в руке, весёлая, озорная, с хитрыми глазками. Я прижался к стене, опасаясь, что бросится на шею, а на лестнице я не так морально устойчив, однако она остановилась, знает, что я знаю, и что у нас тайный союз, однако роль исполняет — комар носа не подточит.
— Барон, — проверещала она с энтузиазмом, — меня отзывают! Скучать будете?
— Ещё как, — сообщил я, очень довольный. — Вам уже выдали за раскрытие моих тайн тысячу сто сиклей серебра?
Она охнула:
— Что за сикли?
Я чуть не ляпнул что это одно из названий клитора, пояснил терпеливо:
— Столько Далиле обещали с каждого филистимлянского племени, если внедрится к Самсону и выведает тайну его мощи, но я Вадбольский, с голого барона даже шерсти клок не взять…
Она мило улыбнулась.
— Всё в порядке, Юра. Мною довольны, переводят… в другое место.
— Ты сильная, — сказал я с облегчением. — Не хочешь оставаться вещью, которую отдадут тому, кому решит Род. Но чтобы самой решать — нужен характер. У тебя он ого какой! Не будешь влачить монашеское существование, как не стала Анна де Бейль, более известная как Миледи…
Байонетта чуточку улыбнулась, поняла, о какой миледи речь, сказала тепло:
— Спасибо, Юра. Уверена, увидимся ещё! И спасибо, что поддерживаешь наши стремления!