Чёрный плащ, под которым скрывается арсенал всевозможных средств устранения противника: метательные дротики с усыпляющим ядом; кинжалы, заряженные различными элементами; водяные, а позже и газовые бомбы. И ещё много чего потребного для противостояния преступникам, обладающим склонностью к магии. Лица их всегда скрыты под капюшонами, рты скрывают чёрные платки. Во тьме их лиц невозможно разглядеть пристальных глаз, которые следят за каждым движением и могут подмечать различные, даже самые незначительные намёки на опасность. Каждый псар – это мастер ближнего боя, который при этом умело сочетает и скромные магические дарования. Они очень ловкие и неуловимые, а стычка с ними обычно заканчивалась поражением. Из-за чего зактары, как самые воинственные представители Сенона, пытались перенимать у них некоторые приёмы ведения битв, сочетая их со своими магическими способностями. В этом их поддержали все другие чародеи, но далеко не все устояли на этом пути, потому что тела сенонцев предназначены в первую очередь для производства магии, но никак не для того, чтобы исполнять головокружительные приёмы и вести долгие физические сражения. А потому без должного наставления мало кто проходил этот путь до конца. Псары же получали наставление от некоего загадочного Зандра. Кто он такой и откуда взялся, не знает никто. Однако он точно не был сенонцем. Но для Талата не это было важным. Те из сенонцев, кто избирались псарами, под руководством Зандра становились теми соглядатаями, которые были нужны кольеру. Несмотря на то, что он пользовался кое-какими магическими фокусами в основном из магии ветров, физически он был развит больше, чем кто-либо из его подчинённых, а оттого и считался опаснее. Псары были необходимым решением для поиска и поимки адептов пятой стихии. Но даже после того, как эта проблема была решена, следопыты не оставили свою службу. Они всё также были особым воинством кольера, готовыми повиноваться любому его слову. Набор в их ряды был закрыт, однако изредка на одного псара становилось больше, потому что находился тот, кто почти что идеально соответствовал требованиям для соглядатаев. Как правило, это были пришельцы из других миров. Иногда пилигримы, впечатлённые гармонией Сенона, изъявляли желание поселиться среди этих чародеев. И Талат не отказывал таким. Он мог предложить им множество поприщ. В том числе и места среди псаров. Если пришелец, как уже говорилось, почти что идеально соответствовал требованиям для соглядатаев кольера, а также сам был не против того, чтобы выполнять эту работу, он входил в число этих скрытых блюстителей порядка. И Зандр лично тренировал новичка до необходимого уровня. Изредка было так, что предводитель псаров и сам чего-то перенимал у тех, кто приходили к нему на обучение.

Но война с пятой стихией породила не только их. Монд – когда кто-нибудь из сенонцев услышит это слово, он всегда испытывал неприятный трепет. Мороз пробегал по коже, и мысли начинали прятаться в глубинах сознания. А всё потому, что монд – это также своего рода должность. Но в отличие от псаров, под пристальным взглядом которых ощущается некая защищённого, взор монда был ужасающ. Извечно безразличный взгляд пламенных зрачков смотрит не только в душу, но и разум, открывая перед этим существом все мысли и мечты любого сенонца, что было очень эффективно против тех, кто умело скрывал свою приверженность пятой стихии. То, что не удавалось распознать псаром, раскрывалось мондом буквально за мгновение ока. Что интересно, среди сенонцев никто не мог читать мысли. Разве что, возможно, навул финтаров. Конечно, он сам не признаётся, но умелые маги воздуха были уверен, что высшие знания финта предоставляли их представителю такую возможность. А вот в том, что монд мог распознавать ход мыслей других, никто не сомневался. Многие побывали на приёме у этого чародея. И хоть виновными в инакомыслии были признаны лишь немногие, но россказни о том, как проходит допрос подозреваемых, расползлись очень далеко. И каждый боялся предстать перед его мрачным взором, боялись поделиться своими сокровенными мыслями. Мондом нельзя было стать по собственному желанию, ведь свои способности он обретал, как бы это парадоксально ни звучало, благодаря одержимости. Да-да, монды – это сенонцы, в телах которых побывал саткар, но теперь его там нет. Как это происходит, никто не понимал. А все попытки как-то выяснить это, не приводили ни к каким результатам. Когда саткар изгоняется из большинства, они продолжают жить своей обычной жизнь. Но в редких случаях очищенный от саткара сенонец становится мрачным и невзрачным мондом. Он теряет всю свою прошлую личность, а те воспоминания, которые в нём остались, перестают для него что-то значить. Он всё ещё может управлять той стихией, которой управлял до одержимости, но не прибегает к этим знаниям больше никогда. Были случаи, когда сенонец сам, посредством собственной воли, без посторонней помощи избавлялся от одержимости. В таких случаях чародей всегда становился этим безжизненным чтецом мыслей. Мондов не так много по всему Сенону. Четыре в Зактарисе, по два в Октарисе и Финтарисе и один – в Зентерисе. И то последнего перевели из Зактариса, потому что на территории магов земли было меньше всего одержимых. И, как следствие, здесь не образовалось ни одного монда. Земли же огня были более благоприятны для того, чтобы там развивалось отступничество, ведь закта сильно граничит с сопна, и тот, кто практикует огненную магию, если не будет осторожен, незаметно для себя может перейти к саткарскому искусству.

Но помимо неосторожности сенонцы могут был подвержены влиянию пятой стихии по другой причине – рукописи Санума. Да, после того как все даруры были изведены из Сенона, исчез и Санум. Великий отступник больше не подвергал сомнению пути чародеев своим загадочным выбором зелёного или красного пламени. Однако ж он издал книгу, которая состояла из двух частей. Первая называлась «Мастерит Саткаролу» и рассказывала о том, как покорить силу красного пламени. Вторая называлась «Истоки истинного бессмертия» и была посвящена некромантии, второй силе, которую он всегда предлагал увидеть. Конечно, никто не заменит живое слово мастера пятой стихии, но и эти две книги, соединённые в одну, были достаточно успешны в том, чтобы совращать умы сенонец на неправильный путь. Несмотря на то, что это были просто рукописи, просто знания, изложенные на бумажных листах, об этих рукописях стали расползаться различные слухи, якобы эта книга живая и сама путешествует по Сенону в поисках слабых сердец. А потому сенонцы призывали друг друга к тому, чтобы они были внимательны к тому, что они берут в руки. Как бы этот предмет не превратился в проклятые рукописи, которые способны поработить разум, хватит лишь одного взгляда, брошенного на них. Эти знания, как хитроумный капкан, захлопнутся настолько стремительно, что никакая реакция не спасёт, так что из них невозможно будет выбраться. Особенно сильно этих рукописей боялись октары. А потому со временем к их порокам присоединилась ещё и паранойя. Так что сенонцы всегда с большой опаской относились к чтению каких-либо книг, боясь, как бы одна из них не оказалась капканом Санума, который сомкнется, стоит только разуму впустить в себя хотя бы одно слово оттуда. А, чтобы укрепить защиту ума, навулы побуждали всех укреплять свои магические знания. Чем больше в уме будет полезных мыслей, тем сильнее можно будет дать отпор саткарской ереси.

Страх перед одержимостью побуждал большинство сенонцев браться за укрепление своих магических сил. Те, кто был недостаточно укреплён в своей стихии, возвращались в урины, чтобы стать сильнее. Те, кто считал, что уже достиг всех возможных вершин в своей стихии, устремлялись в паломничество. Появлялось всё больше и больше тех, кто до конца развились во всех четырёх стихиях. Таковые считались сильными чародеями, уважаемыми членами общества. У них обычно брали советы в различных областях, они занимали более почётные положения, и все вокруг относились к ним по-особенному. Однако число их продолжало расти. А потому тех, кто познал все четыре сферы магии, становилось больше, чем тех, кто этого ещё не сделал. Рост шёл очень быстро, и в число уважаемых членов общества входили те, кто такого уважения были не достойны. Кто-то мог познать лишь азы во всех четырёх сферах, а после ходить с важным видом и ожидать к себе особого отношения. А потому, чтобы выявить истинных мастеров четырёх стихий и отсеять тех, кто такими лишь притворяется, было придумало Испытание.

Кольен находился ровно по середине Сенона и граничил сразу со всеми землями. Сначала это был просто красивый дворец в окружении прекрасных садов, фонтанов, жаровен и ветряных сфер. Но после того, как кольер и навулы утвердили Испытание, территория Кольена была расширена во много раз, чтобы там уместился полигон, на котором как раз-таки и проходил отбор сильнейших. Также был утверждён новый титул – талами, который как раз таки и обозначал приверженность к уважаемым членам общества. Теперь больше никто не мог рассчитывать на особое отношение к себе, пока не пройдёт это самое испытание и не получит титул талами. Сначала претендентов было настолько много, что за один сезон, который длился ровно 1 миссар или 26 хаворов, их не могли принять. Но на первом же испытании подавляющее большинство оказалось неподготовленным к этому. Пройти его смогли только лишь истинные мастера четырёх стихий. Но, что было самым удивительным, никаких разбирательств за этим не последовало. Все, кто не прошли это испытание, наглядно увидели, что они лишь обманывали себя, думая, будто бы они сильны. А потому кто-то просто смирялся с таким положением, а кто-то возвращался в урин, чтобы подготовить себя к испытанию, которое состоится ровно через алват. Те, кто проходили это испытание, утверждали своё положение в обществе и становились даже ещё более уважаемыми, чем были до этого, и нарекались талами. На время испытания все урины прекращают приём новых учеников.

И вот, Йимир в Зактарисе для того, чтобы познать последнюю стихию – огненную. После чего он, конечно же, изъявит желание пройти испытание, чтобы попытаться стать талами, властелином четырёх стихий, уважаемым сенонцем. И можно подумать, будто бы Йимир – уроженец Октариса, раз уж последняя стихия, которую он взялся развивать, была огнём. Но на самом деле нет. Йимир родом из Зентериса. И первое, что он познал, была именно магия земли. А вместе с этой магией он впитал в себя и характер, и культуру, и быт – в общем, всё, что связано с магами земли. Но почему же тогда последним был огонь, а не воздух? Просто так решил сам Йимир. Он дорожил своим культурным наследием. Он гордился тем, что не высокомерен, как воздушные чародеи, что не фанатичный, как водные, и не агрессивный, как зактары. Ему нравилось то, каким миролюбивым он был. И это куда главнее, чем его магические способности. Да, изучение магии меняет не только духовное состояние чародея, прибавляя к нему способности из той области, в которой он умудрён, но и его мышление. И вот как раз таки этот самый процесс воздействия на разум и был самым главным в понимании Йимира. В то время, как подавляющее большинство сенонцев гналось только лишь за силами, которая даёт их магия, совершенно не обращая внимания на то, как их магия меняет мышление, Йимир как раз таки ценил магию в первую очередь за то, как она влияет на разум, в какую личность превращается тот, кто практикует ту или иную сферу. И у этого воздействия имеется даже своё отдельное название – далодичность магии. А древнем наречии существует такое слово – «далод», которое обозначает «господин», «тот, кто владычествует». И вот у каждой магии своя далодичность или своё влияние на разум чародея. Но, помимо разнообразия видов воздействия, существует ещё и степень. Например, взбираясь на новые вершины в познания финта, чародей становится высокомерным с умеренной скоростью, когда как углубление в закта будет быстрее менять мышление своего адепта, делая его с каждым шагом всё агрессивнее и агрессивнее. Понимание этого позволяет чародеям планировать развитие своей личности. Но, как я уже написал выше, сенонцы не очень-то ориентировались на далодичность магии, полностью отдаваясь лишь силе, которую они обретали с той или иной стихией. И всё же сын Талата был сосредоточен на том, что магия делала с его разумом.

Быть сыном кольера значит плохо знать своих родителей. Отец всегда был занят делами уравновешивания отношений как между отдельными сенонцами, так и между разными землями. Финтары постоянно жаловались на нехватку территорий и на то, что Октары, которым не нужна суша, не хотят ею делиться, а сами октары на востоке постоянно негодуют из-за этого. Зактары чуть ли не каждые два миссара приходят в Кольен с новыми предложениями, куда ещё можно направить мощь четырёх стихий. И с каждым разом предложение было одним и тем же, но только подано под другим углом – начать изучение пятой стихии – сопна. Октары наведались в Кольен со своими обыденными проблемами – чтобы Талат рассудил двоих сенонец, не поделивших что-то. И только лишь зентеры жили в своей пустыне, довольные всем и всеми. А потому Йимир впитал в себя всё это довольство жизнью и стремлением к самосовершенствованию.

В Зентерисе не было никакой опасности. Многочисленные животные, которые населяли великую пустыню, были совершенно безвредны. Даже такие громадины и страшилы, как нугундры, дизалдофы и тунсгерги, никогда не нападут на зентеров. Умиротворяющая аура, которой были наполнены эти земли, подавляло всякую агрессию. Любые животные готовы подпустить к себе исконных жителей Зенетериса. Но каждый мальчик и каждая девочка знали, что их ни в коем случае нельзя провоцировать. Потому что тогда звери в ответ обязательно нападут. А потому дети уже сызмальства могли разбредаться по великой пустыне, чтобы познавать этот великий мир. У Зентеров было так принято – что дети, созданные своими родителями, по сути, проходят обучение своей стихии у всех и всего. Какие-то аспекты зенте они познают сами, какие-то перенимают у других. Но это было достаточно эффективным методом обучения. А добродушные сенонцы и сенонки принимали каждого ребёнка, как своего. Земля объединяла их всех. И каждый зентер для другого зентера – это всегда желанный брат или желанная сестра. С Йимиром всё было точно так же. Хаворы напролёт он блуждал по просторам родной стихии, впуская в свою душу сущность земли. А, когда приходил в города, он впускал в своё сердце других магов земли. Добродушные лица, преисполненные тепла и любви к маленькому зентеру, располагали к себе, а их приятные голоса вливали в сознание Йимира новые знания. И таким образом он обучался магии земли, его связь с родной стихией становилась всё крепче, а каждый зентер становился для него ещё роднее. Ему не нужно было даже спрашивать имена окружающих зентеров, потому что их единство устраняло любые препятствия на пути к знакомству друг с другом. И, как бы это странно ни звучало, но своего отца он знал хуже, чем остальных зентеров. Но не может ли быть такого, что Талат знал об участи своего сына, а потому специально всё сделал так, чтобы он учился знать тех, кто его окружает? Но так или иначе, юный чародей был в хороших руках, ведь его окружала родная стихия, родные сенонцы, а также дулы. Да, у Йимира были ещё одни учителя – древовидные стражи Зентериса, которые бродят по всей пустыне и распространяют своё благотворное влияние на всех. Каждый раз, когда мальчик путешествовал по бескрайним пескам, он мог сосредоточиться на силе земли, и тогда они открывались ему. Он ощущал каждого дула в пространстве Зентериса. Ему уже довелось услышать многое об этих существах из уст других сенонцев, которые с ними встречались, но сам он долгое время не мог поговорить с этими величественными и мудрыми стражами. И только после того, как он обучился нырять в пески Зентериса и быстро перемещаться в этой пучине, он поставил себе цель предстать перед одним из них.